Когда она преодолела два квартала, позвонил Чалле.
– Ты на утренней пробежке? – поинтересовался он.
– Да, пытаюсь вести здоровый образ жизни. А ты что – на работе?
– Ну да, раз все равно просыпаешься с восходом, можно и на работу пойти.
Чарли улыбнулась. Когда речь шла об отношении к работе, у них с начальником было много общего. В остальном между ними наблюдалось немало различий, однако Чалле, в отличие от других старших коллег, никогда не сомневался в ее профессиональной компетентности. Ее бесило, что он не вступался за нее, когда ее подкалывали за юный возраст и тот факт, что она женщина, однако ей льстило, что за закрытыми дверями он называл ее своим самым блестящим следователем.
В отдел Чарли пришла двумя годами ранее. Первое время ей пришлось нелегко. В годы учебы она наслушалась ужасных историй о том, что полиция – мужское царство, однако все же не понимала до конца, насколько это правда. Жаргон, насмешки, намеки на предменструальный синдром, стоило ей сказать кому-то что-то поперек. Большинство ее коллег в Национальном оперативном отделе оказались мужчинами средних лет, которые десятилетиями прикрывали друг друга. Уже в первый день выяснилось, что они не в восторге от девушки в роли коллеги – во всяком случае, на той должности, которую заняла Чарли. Один сразу же так и заявил: единственный случай, когда он готов смотреть на женщину снизу вверх, – это в постели. Никого не интересовало, что Чарли сделала стремительную карьеру, что она пришла в Полицейскую академию уже с дипломом психолога. Кстати, когда она успела? – спросил ее один из мужчин, когда она еще была новичком. Как она успела закончить трехлетний курс обучения, если поступила в Академию в возрасте двадцати лет?
На что Чарли ответила как есть – что в школе она прошла два класса за один год, в семнадцать лет получила аттестат и сразу пошла в университет. Коллега нахмурил лоб и сказал что-то о том, что, дескать, нехорошо поступать в университет сразу после гимназии, лучше сперва получить жизненный опыт, попутешествовать и сформироваться как личность. Чарли прошипела в ответ, что не видит никакого смысла путешествовать и терять время ради галочки. А жизненный опыт она приобретала и во время учебы. Жизнь ведь не останавливается от того, что учишься в университете. Коллега снисходительно улыбнулся, показывая, что она слишком молода и глупа, чтобы понять его тонкую мысль.
Чарли долго надеялась, что это удручающее отношение с годами исчезнет, однако похоже было, что с ее продвижением по служебной лестнице зависть и подозрительность лишь нарастали. Поначалу она защищалась, ругалась, в знак протеста демонстративно уходила с перерыва и слала начальству по электронной почте гневные письма. Но затем поступила так же, как и большинство ее коллег-женщин, чего-то добившихся в профессии: понизила голос и перестала улыбаться. После этого у нее появилось больше времени и энергии на то, ради чего ее приняли на работу. Временами ей казалось, что это тупо, трусливо и эгоистично. Но не сделай она так, не смогла бы остаться в отделе, развиваться, продвигаться по служебной лестнице, а жажда успеха превосходила в ней желание дать отпор старым дуракам, ничего не понимающим в жизни.
Само собой, не все мужчины в полиции были одинаковыми. Встречались и исключения – и одно из них звалось Андерс Братт. Это был ее ближайший коллега, всего на пару лет старше, – симпатией к нему она прониклась с самого начала. Они пришли из разных миров. Андерс был типичным представителем высших слоев общества, выросший в спокойствии и достатке, летом занимавшийся яхтенным спортом, а зимой ездивший кататься в Альпы на горных лыжах. Он мог иногда поважничать, бывал надменен и задирист, но Чарли готова была все ему простить, поскольку он обладал тремя качествами, которые она больше всего ценила в людях: добрым сердцем, чувством юмора и адекватной самооценкой.
Андерс часто шутил, как здорово стало, когда она пришла в отдел и всех взбаламутила. Многие обсуждали ее имя. В первый день кто-то спросил ее, можно ли называть ее Чарлин – для простоты. В противном случае им пришлось бы каждый раз упоминать фамилию, говоря о ней и начальнике. И Чарли ответила, что нельзя. Она хочет, чтобы ее называли Чарли – и больше никак.
Задним числом Андерс рассказал, как все смеялись по этому поводу – что с ее приходом в отдел боссу пришлось сменить имя. Скольким это удавалось – заставить начальника сменить имя? Прямо так, сходу?
Чарли оступилась и выругалась.
– Что у тебя там происходит? – спросил Чалле.