– Типичный стокгольмский снобизм, – вздохнула Чарли. – Пренебрежительное и саркастическое отношение ко всему, что находится за чертой города.
– Я смотрю, кто-то сегодня явно не в духе.
– Да какие еще варианты, когда тебя кидают из одного расследования в другое?
– Обычно у тебя с этим не возникает проблем. Ты же сама говорила, что играешь из того положения, в которое тебя ставит тренер.
– Но не тогда, когда он отправляет меня в ссылку!
Андерс не понял. В смысле – в ссылку? Если она имеет в виду корпоратив, так ведь это уже забыто.
«Он знает, – подумала Чарли. – Ему все известно».
– Что ты слышал? – спросила она, обернувшись к нему.
– Что ты имеешь в виду? Я подумал о том, что ты немного… ну, немного перебрала. Что ты на меня так смотришь?
– У меня возникло чувство, что ты знаешь обо мне что-то такое, чего я тебе не рассказывала.
– Да ты ведь никогда ничего о себе не рассказываешь.
– Кто проболтался? – спросила Чарли. – Чалле? Хенрик?
– Ни тот, ни другой. Я знаю, что у вас была интрижка, потому что однажды я случайно застал вас в конференц-зале. Когда вы думали, что все ушли домой…
Чарли покраснела. Вспомнила, как сказала Хенрику нет, предложила поехать к ней домой. Не от большой добродетельности – просто для нее работа значила все, и ей вовсе не хотелось, чтобы ее застали со спущенными штанами на столе в конференц-зале. Она пыталась сопротивляться, но Хенрик проявил настойчивость. Он хотел взять ее прямо там. Зная все ее слабые места, он ласкал ее, пока она не сдалась и не забыла, где они находятся. А где-то рядом, стало быть, находился Андерс. Что он успел разглядеть?
– Я мало что видел, – сказал Андерс. – Поначалу я вообще не понял, кто это, но потом догадался, что это вы, – все остальные уже разошлись.
– Почему ты ничего не сказал?
– А что я должен был сказать? – спросил Андерс, бросив на нее взгляд.
– Нет, ну – мне, потом, что ты все знаешь.
– Я подумал, что ты сама расскажешь, если захочешь.
– Во всяком случае, этот роман уже позади.
– Хорошо, – сказала Андерс.
– Что в этом хорошего?
– Я просто подумал, что… в смысле – он ведь женат и все такое…
– Он сказал, что несчастен в браке, – проговорила Чарли. А потом не удержалась и рассмеялась, потому что только сейчас, когда она произнесла это вслух, ей стала ясна вся предсказуемость ситуации. Женатый мужчина, которого не понимает жена… Как она вообще могла купиться на всю эту чушь?!
– И потом, я его недолюбливаю, – добавил Андерс. – Между нами говоря, он… слишком высокого о себе мнения.
Чарли вынуждена была согласиться. Ей вспомнилась ночь в домике в шхерах. Они с Хенриком в постели. Он пытался заставить ее «раскрыться», рассказать о своем прошлом. Где и как прошло ее детство? Он ведь даже не знает, откуда она родом.
А для тебя это важно? спросила Чарли.
Нет, это не имело значения.
Ну тогда и ладно, ответила она.
Но все равно, она могла бы… она могла бы что-нибудь ему рассказать.
Например?
Может быть, какую-нибудь тайну.
На что Чарли ответила, что она готова – но только если он начнет первым.
Хенрик выпрямился в постели и с плохо скрываемой гордостью рассказал, что в молодости рисовал граффити. И потом, когда она расхохоталась, он обиделся. Чего в этом такого веселого?
Да нет, ничего, ответила она, но ведь все подростки рисуют граффити. Это не какой-нибудь там смертный грех.
А что такого она сама сделала, что гораздо страшнее, поинтересовался Хенрик.
В какое-то мгновение она хотела сказать: «Я дала человеку умереть у меня на глазах, не оказав помощи», но потом взяла себя в руки и заявила, что никогда не совершала ничего противозаконного.
Ложь, сказал Хенрик. Все люди хоть раз совершали что-нибудь противозаконное. Он уселся на нее верхом и ловким движением схватил ее одной рукой за оба запястья. Давай, рассказывай.
Ничего противозаконного, но у меня было немало мужчин, ответила она.
Сколько? Захват стал крепче, Чарли увидела, как в его глазах загорелся огонь желания.
Несколько сотен.
И тут Хенрик рассмеялся. Поэтому-то ему так нравится быть с ней. Он обожает женщин, которые заставляют его смеяться.
И она вспомнила, как подумала: Хенрик ошибается, говоря о себе, что видит людей насквозь. Теперь, когда страсти немного улеглись, она поняла – он из тех, кто, строго говоря, совсем не в ее вкусе: лживый, плохо знающий самого себя, лишенный интуиции. Тогда почему же она не может просто пойти дальше?