– Отец, я хотел бы, если ты не возражаешь, рассказать тебе, что произошло.
Джайлс выложил все: свои подозрения в отношении Розабеллы Ордуэй, как занимался выяснением правды о Стивене, рассказал об аресте Фолкирка и… о последней ссоре с Аннабеллой. Когда он закончил, комнату освещал только огонь в камине, так как свечи давно погасли.
– Хмм. Любопытно. И что ты собираешься теперь делать?
– Я сам хотел бы это знать: что мне теперь делать?
– Ты изложил факты, а каковы твои чувства? Ты все еще осуждаешь Аннабеллу Келланд за то, что она повела себя так, как свойственно женщине? Мне кажется, в этом все дело, Джайлс, и мне очень жаль. Я-то надеялся, что со смертью Венеции и нашим примирением мы покончили с прошлыми ошибками. Но ты все еще ведешь себя глупо. Пойми, ты не полюбил бы Аннабеллу, если бы она повела себя по-другому. В этом-то и таится ее очарование.
– Согласен – она очаровательна, но она лгала мне, отец.
– Возможно, причина, по которой она это сделала, кажется тебе неубедительной, но ты подумай о том, как ей было важно защитить сестру! Верность – редкое и похвальное качество. Если она верна сестре, то будет верна и мужу.
– Но почему она все мне не рассказала?
– А! Вот в чем дело!
– Не понимаю.
– Ты прощаешь себе свое неверие в нее, но не можешь простить то, что она не верит тебе!
– Какая ерунда!
– Ты не прав, – продолжал отец. – Она доверила тебе свою жизнь и отдала свою любовь. Но она не смогла или не захотела поставить под угрозу счастье сестры. Подумай об этом, Джайлс. Я совершил в жизни не одну ошибку и в результате долгие годы был одинок. Я не хочу, чтобы ты повторил то же самое.
В течение последующих дней в душе Джайлса боролись противоречивые чувства. Он долго пребывал в убеждении, что женщинам нельзя доверять. Неужели из-за этого он потеряет единственную женщину, способную избавить его от одиночества и подарить ему счастье, о котором можно лишь мечтать? И настолько ли сильно возмутил его тот факт, что она на первое место поставила счастье сестры?
Неожиданно он получил два письма. Одно – от Розабеллы, в котором та приглашала его в Темперли на свадьбу.
«Не стоит говорить, как мы будем рады, если Вы приедете, Джайлс. Я имею в виду также и Аннабеллу. Ее состояние меня порой беспокоит. Она постоянно занята делами и бодра, но я не замечаю в ней прежней жизнерадостности. Может быть, Ваш приезд что-то изменит? Конечно, если Вы не сумеете приехать, мы все поймем. Простите, если я вмешиваюсь не в свои дела, но меня извиняет только то, что все, кому дороги здоровье и счастье Аннабеллы, волнуются за нее. Мы с Филипом так счастливы, что нам хочется, чтобы все кругом тоже были счастливы…»
Второе письмо написала леди Ордуэй. Она благодарила его за хлопоты по семейным делам и очень живо описывала приготовления к свадьбе. Письмо кончалось следующими словами:
«С разрешения Розы я вкладываю в конверт страничку из ее письма Анне в Эйвенелл. Анна забыла, что оставила это письмо у меня, и я не сказала ей о том, что посылаю тебе это. Допускаю мысль, что ты меня осудишь, но я подумала: написанное Розой сможет объяснить скрытность Анны, которую ты расценил как хитрость. Она – милая девочка, Джайлс. Не суди ее строго».
Джайлс развернул листок. Это оказалась слезная просьба от Розабеллы к сестре продолжить обман и не раскрывать своего имени. Только совершенно бессердечный человек мог остаться равнодушным к такой мольбе. Джайлс решительным шагом направился к отцу.
– Вы были правы, сэр. Я виноват и собираюсь немедленно исправить свою ошибку. А это означает, что я вас покидаю месяца на два. Но, может, вы тоже захотите поехать со мной? Хотя путешествие в это время года будет для вас очень утомительным.
– Вот глупости! Мне нравится эта девочка, и я хотел бы сам удостовериться, что теперь-то уж ты не наломаешь дров! Утомительное путешествие… Ишь что выдумал!
Они сразу отправились в путь, даже не сообщив в Темперли о своем приезде. К сожалению, погода им не благоприятствовала: бушевали снежные бури. Однако Джайлс был полон решимости добраться до Темперли к Рождеству.
Когда в канун Рождества они прибыли в Рединг, то обнаружили, что из-за сильного снегопада двигаться дальше невозможно. Эта неудача не отпугнула Джайлса, и, оставив отца на ночлег в трактире, он пешком отправился в путь один.
Джайлс с трудом пробивался вперед по глубокому снегу. Порой ему казалось, что он заблудился, и, видя перед собой дорожный столб, он смахивал с надписи снег, чтобы удостовериться, правильно ли идет.
Наконец впереди показался господский дом. Церковные часы пробили, кажется, полночь, и Джайлс забеспокоился, что пришел слишком поздно и все уже легли спать. Но, увидев свет в окнах, он приободрился и постучал в огромную дубовую дверь. Она вскоре приоткрылась – на пороге стояла миссис Босток.
– Могу я видеть мисс Келланд? – спросил он.
– Право, не знаю…
– Бекки, впусти полковника Стантона! – раздался голос Аннабеллы.
Стряхнув снег с плеч, Джайлс вошел в вестибюль. В канделябрах горели свечи, освещая увитые зелеными гирляндами перила широкой дубовой лестницы и арочный потолок наверху. Пахло пряностями, яблоками, подогретым вином и печеньем. Но все эти знакомые рождественские мелочи мало его интересовали. Глаза Джайлса были прикованы к фигуре, застывшей на середине лестницы. Она держала в руке подсвечник, и неяркий свет освещал ее золотистые волосы.
– Аннабелла! Господи, я и забыл, какая ты красивая! Аннабелла, я вел себя из ряда вон плохо. Ты сможешь меня простить?
Подсвечник задрожал в руке Аннабеллы. Джайлс взбежал по лестнице и забрал его у нее. Свободной рукой он обнял ее за талию.
– Дай мне подсвечник, Джайлс! – раздался голос Филипа. – Тебе без него будет удобнее.
Филип с улыбкой обошел две прильнувшие друг к другу фигуры и сделал знак Бостокам удалиться на кухню и заняться приготовлением угощения для гостя.
– Джайлс! Ох, Джайлс, я боялась, что ты никогда не приедешь.
– Я одумался, Аннабелла. Скажи, что еще не поздно.
– Я люблю тебя, Джайлс.
– Я этого не заслуживаю, – он смущенно засмеялся, а она обняла его за шею.
– Ты весь промок! Неужели ты шел пешком?..
– Сюда по-другому не добраться.
– Ты сошел с ума!
– Нет, Аннабелла, впервые в жизни я в своем уме. Ты выйдешь за меня замуж?
– Да! Выйду, выйду!
– В церкви хватит места еще для одной свадьбы! – раздался голос сверху.
– И не надо составлять нового списка гостей! – добавил другой голос.
Они подняли головы – с верхней площадки лестницы на них смотрели смеющиеся лица Розабеллы, Эмилии и леди Ордуэй. Мистер Келланд, облаченный в богатый парчовый халат, появился из своей комнаты, а из-за угла послышался стук трости лорда Уинболта и его громкий голос, требующий объяснить, что происходит.
Эмилия пошла навстречу деду, чтобы удовлетворить его любопытство. Розабелла отправилась за Бекки, а вслед за ней исчез и Филип.
– Поскольку мне теперь все ясно, – заявил мистер Келланд, – то я пойду спать. Зайдите ко мне утром, Стантон, и попросите руки моей дочери. Возможно, я дам свое согласие.
– Я тоже лягу. Джайлс, я так рада за вас обоих, – сказала леди Ордуэй.
– Джайлс! – На губах Аннабеллы снова играла пленительная улыбка. – Джайлс, ты на самом деле любишь меня – Аннабеллу!
Сбросив верхнюю одежду, он заключил ее в объятия и начал жадно целовать.
– Я обожаю в тебе каждую клеточку, – прошептал он. – После Хай-Кимбера я точно знаю, о чем говорю. Твой образ преследовал меня все это время.
– Джайлс! – Аннабелла смутилась, но тут же улыбнулась, сияя от счастья. – Счастливого Рождества, милый!
– Счастливого Рождества, любовь моя! Самого-самого счастливого!