– Так, понятно! А как насчет юго-восточного гребня? Когда мы смотрели на него с Восточного ледника, ты был среди нас настроен наиболее оптимистично. Ты говорил тогда…
– Я ошибался. Во-первых, он невероятно длинен, поднимается на очень большую высоту, а главное – технически чрезвычайно сложен: стены, ледяные башни, скалы, расчлененный рельеф, масса «жандармов» – словом, все двадцать четыре удовольствия.
– А площадки для лагерей там есть?
– Ни единой.
– Да, все это выглядит не слишком радостно.
– О! – восклицает Ребюффа. – Об этом маршруте не может быть и речи.
– Я думаю, – говорит Ишак, – никто из нас не строил особых иллюзий как насчет юго-восточного гребня, так и насчет южного склона.
– Каковы же выводы?
– Ставим жирный крест на обоих вариантах. Удрученные плохими известиями, мы идем обедать в общую палатку.
На следующий день к нам приходит с визитом буддийский лама, встреченный нами еще в Баглунге. Одет он в красное платье сомнительной чистоты. Лицо сияет жизнерадостным добродушием. Ишак, явно питающий слабость к простоте и непосредственности буддийских лам, щедро его угощает. Наш лама с энтузиазмом рассказывает о Мук-тинате. Разговор ведется с помощью Анг-Таркэ и не лишен оригинальности. Выглядит это примерно так.
– Вы сейчас туда направляетесь? – спрашиваем мы его.
– Я буду там завтра, – отвечает он с широкой улыбкой.
– Однако это же далеко отсюда!
Хоть он и лама и привык к чудесам, я все же не думаю, чтобы у него были семимильные сапоги!
– Надо там быть, – продолжает он. – Там каждый день происходят чудеса: пламя вырывается из-под земли, священники предсказывают будущее!
– Мы придем обязательно! Через несколько дней… Ишаку приходит в голову гениальная идея:
– Взойдем ли мы на Дхаулагири?
Вот случай показать свою таинственную силу!
Лама сосредоточенно перебирает огромные четки. Его взор поднимается к небесам, затем падает на руки… Сцена продолжается более пяти минут. Мы сидим неподвижно.
Может быть, мы станем свидетелями необыкновенного колдовства? Нам ведь говорили, что ламы – существа сверхъестественные.
Постепенно лама возвращается на грешную землю, наконец он решается заговорить:
– Дхаулагири для вас неблагоприятен. – И добавляет: – Лучше о нем не думать и направить ваши усилия в другую сторону.
– В какую именно? – интересуется Ишак.
Этот вопрос имеет для нас существенное значение.
– В сторону Муктината, – отвечает он, как будто это само собой понятно.
Не имеет ли он в виду Аннапурну? Будущее покажет.
Появляется загорелый Ляшеналь. Наконец-то мы что-нибудь узнаем! Вот уже несколько дней, как у него на груди вскочил прыщ. Щедрая натура Ляшеналя так вскормила его, что он превратился в фурункул фантастических размеров. Ишак не может удержаться от искушения заснять на цветную пленку это феноменальное явление.
Ляшеналь оставил Кузи и Шаца в лагере на леднике. Рации вышли из строя, несколько дней мы будем без новостей. Около половины шестого со стены, нависающей над лагерем, приземляются (выражение отнюдь не преувеличенное) двое друзей: Удо и Террай. Лионель сильно возбужден. Борода придает ему устрашающий вид.
– Ну, братцы, можете ставить на Дхаулагири крест! Губы выпячены вперед больше обычного. Голос звонкий, почти сердитый.
– Понимаешь, Морис, твой Дхаулагири невозможная штука. Легче в рай попасть!
– Сначала сядьте и попейте. Вы оба покрыты пылью и потом с ног до головы!
Я надеюсь, что это их немного успокоит.
– Нет ли чего поесть? – требует Террай.
– Сейчас приготовят. Так что же вы все-таки видели?
– Вот как было дело с самого начала, – спокойно рассказывает Удо. – Третьего числа мы разбили палатки на высоте около 4500 метров между двумя вашими лагерями. Следующую ночь мы провели в Неизвестном ущелье. На седловине носильщики заартачились. Они боялись: никогда еще им не приходилось переходить этой границы. Вчера рано утром мы с Лионелем достигли седловины, которую вы видели издалека и которая замыкает северный бассейн Дхаулагири. Ну, брат, тут…
– Что тут?
– Я и сейчас еще в поту! – не удержавшись, орет Тер-рай. – Кошмарные теснины!
– Но где именно?
– Прямо против нас был Дхаулагири, – продолжает Удо, – настоящий Дхаулагири. При подъеме я спутал его с ложной вершиной. На дне перед нами – грандиозный ледник, весь в трещинах…
– Более поганого места не придумаешь, – прерывает Лионель.
– Весь в трещинах, стекающий через каньон, со стенами высотой несколько километров.
– Видишь, я был прав, – с притворной скромностью вставляет Ишак, – все стекает по ущелью Маянгди-Кхола!
– И все это грандиозно, – добавляет Террай, – это целый мир! Что касается северного гребня, отделяющего этот ледник от Восточного, на котором вы были, так это полускальное, полуледовое, очень крутое ребро. А северо-западный гребень, который до этого никто еще не видел, обрывается отвесами в теснины.
Все это звучит удручающе! "Неужели действительно неприступен?" – шепчу я мысленно. Ишак бросает с игривым видом:
– Лама ведь сказал: "Дхаулагири для вас неблагоприятен! Идите к Муктинату"… Так вот…
– Так вот, туда и направимся, и не позже, чем завтра утром! – решаю я твердо.
– Куда, к Тиличо? – спрашивает Гастон.
– Пойдем к тому Тиличо, к северу от Нилгири, о котором нам говорил житель Тинигаона, и атакуем Аннапурну с тыла.
– Почему бы не использовать разведку, проведенную в Миристи-Кхола группой Кузи – Удо – Шац? Они же видели Аннапурну!
– Да, но только издали. И они не видели северного склона. Дойти туда непросто. К тому же ребро мне определенно не нравится. Кстати, и им также…
– Посмотри на карту, – прерывает Ишак, – пройдя через Тиличо, мы сбережем несколько дней подходов.
– Увидишь, – говорю я, – мы попадем прямо к северному склону, а пути с севера в Гималаях часто легче других! Мы пройдем столько, сколько потребуется, чтобы найти Аннапурну! Если понадобится, даже до Манангбота.
– Докатились! На поиски Аннапурны! – разочарованно констатирует Ишак.
В поисках Аннапурны
– Поторопись, Удо, я умираю от голода!
Ляшеналь и Террай не получают особого удовольствия в это утро: Удо подвергает их различным важным исследованиям.
Проверка обмена веществ, испытание по Флаку[58] и другие процедуры продолжаются более часа. Эти исследования необходимо делать натощак, что является тяжелым испытанием, так как после возвращения из разведки у людей великолепный аппетит.
В то время как Террай подвергается этой мучительной процедуре, Ляшеналь, уже покончивший с ней, хладнокровно отрезает себе гигантские куски колбасы. Время от времени Террай бросает косые взгляды в его сторону.
– Бискант, свинья ты этакая, убирайся отсюда со своей колбасой.
– Замолчи, испортишь результаты, – говорит безжалостный Удо.
Эти исследования очень важны.
Вначале я опасался, что Удо скорее альпинист, чем медик. Ничего подобного: он блестяще сочетает в себе то и другое.
Удо постоянно информирует меня о физическом состоянии участников экспедиции и об улучшении их высотной акклиматизации. Если бы все будущие экспедиции могли иметь такого Удо!
В то время как Террай страдает, Ишак, Ребюффа и я готовимся к выходу в Манангбот.
Штурм Аннапурны из ущелья Миристи представляется весьма проблематичным. Можно ожидать, что со стороны Манангбота восхождение будет легче.
– Привет Тилману, – ухмыляется Ляшеналь, уже покончивший с закуской.
Имя Тилмана – одно из известнейших в Гималаях; именно он покорил высочайшую вершину из всех, до сих пор взятых человеком, – Нанду-Деви высотой 7820 метров. Мы о нем самого высокого мнения. Перед отъездом мы узнали, что он собирается исследовать именно этот район вокруг Манангбота. Судя по составу его команды, его целью, по-моему, должна быть разведка подступов к Манаслу[59] и Аннапурне. Альпинисты вечно любят держать в секрете свои планы, но было бы нелепо, если бы обе экспедиции штурмовали одну и ту же вершину.
58
Это тяжелое испытание оставило у нас мрачные воспоминания; оно заключалось в том, что испытуемый должен был дуть в трубку и поддерживать в ней давление 40 миллиметров ртутного столба. Полный цикл исследований включал в себя около двадцати различных испытаний.