К подобным мыслям о широком всепрощении, никогда не покидавших автора «Размышлений», он иногда приобщал заметки иронического смысла: «Лучший способ мстить злым людям — стараться не походить на них», а иногда не без чувства гордости выражался так: «Слышать, как о тебе злословят за сделанное тобою же добро — это царственно-великолепно!». Уличив себя однажды в каком-то поступке, Марк заносит в свою записную книжку: «Забыл ты, какое священное родство связывает каждого человека с человечеством? Родство это не по крови, не по рождению: оно в духовном единении всех людей... Позабыл ты, что разумная душа всякого смертного есть нечто божественное, как продолжение верховного существа».
В житейских делах Марк Аврелий был бесподобен, хотя и не без оттенка наивности, как это часто бывает с очень добрым человеком. Он всегда держался того мнения, что злые люди — это все несчастливцы, что злой бывает таким поневоле (как, например, невежды, по скудости знания), и жалел всякого, кто не походил на него в нравственном отношении; однако он не считал себя вправе возноситься перед подобным несчастливцем... К людям, окружавшим его, он часто относился слишком снисходительно, как бы умышленно глядя сквозь пальцы на все их недостатки. Эта черта в его характере обусловливала немало тяжких испытаний, которые пришлось пережить императору: неудачно выбирал он себе помощников и советников, а между тем, ум у него был глубокий, способный к исследованию самых сложных вопросов долга и совести.
В деле веры Марк Аврелий придерживался религии своих предков и вместе с народом своим признавал вмешательство богов в жизнь людей; почитая древние обычаи, он, однако, был благочестив по-своему, и «сверхъестественное» (в роде элевзинских таинств) не играло важной роли в его жизни. Разум и законы природы — вот что было в основе добродетели этого человека.
Людовик Святой был муж добродетельный и, по мнению современников, очень хороший государь, потому что был христианином. Марк Аврелий был благочестивейшим из людей, но не в силу своих языческих верований, а по той причине, что был просто очень хорошим человеком, что и делает честь человеческой природе, а не той или другой религии... Каковы бы ни были в будущем результаты движения в области религии и философии, — светлый, величайший образ Марка Аврелия не померкнет, как то, что всецело создало этот образ, не может погибнуть: это прекрасные качества человеческого сердца.
III
«Уважение к человеку» — вот основа поведения этого государя. Он сознавал, что в интересах добра не следует навязывать его людям, т. е. тут насильственные мероприятия вовсе не у места, так как свобода — необходимое условие человеческой жизни. И он желал действительного подъема нравственности, а не внешнего только повиновения законам; он хотел всеобщего блага, но достигнутого путем свободы, а не мерами насилия, считая порабощение одним из великих зол на свете... Вот почему он находил республиканский образ правления идеальным в смысле государственного устройства. Государь — это первый исполнитель закона, и на этом месте он только временно стоит, а потому имуществом государства пользоваться он может, но отнюдь не присваивать его себе, да и не нужна вовсе бесполезная роскошь, напротив: нужно во всем соблюдать строгую экономию. Милосердие государя должно быть неистощимо и притом должно проявляться искренно; сам он должен быть общедоступен и ласков, за личным успехом и похвалами гоняться ему не приличествует.
Правление Марка Аврелия можно назвать счастливым, если не считать тех бед, которых невозможно было предвидеть или предотвратить. Общественная нравственность значительно поднялась, а серьезные недостатки государственного правления были на некоторое время устранены. Император совсем не искал популярности, а народ все-таки обожал его. Он был демократом в лучшем смысле этого слова; древняя римская знать была ему антипатична, и, выбирая людей для осуществления своих мудрых планов, Марк Аврелий никакого значения не придавал происхождению и родственным связям того или иного лица. Впереди всего он ставил добросовестность и познания: это только и могло служить прочной рекомендацией человека.
Общественная помощь, начало которой было положено при Нерве и Траяне, достигла при Антонине, и особенно при Марке, небывалых размеров. Во II веке впервые было провозглашено правило, в силу которого на само государство возлагалась обязанность отеческого попечения о своих членах. Воспитание детей свободных сословий было крайне плохо, как по причине распущенности граждан, так и вследствие дурных экономических условий жизни, и вот педагогическое дело также стало предметом серьезных забот государственных людей.
Со времени правления Адриана смелые учения стоиков начали входить в римское право и постепенно превратили его в «естественное», в право философии. Старые суровые законы уступали исподволь свое место новым, проникнутым чувством справедливости и человечностью. Великие юрисконсульты времен Антонина и Марка Аврелия продолжали это благое дело и благодаря их усилиям была проведена большая часть тех гуманных и мудрых законов, которые из первобытно-дикого, свирепого законодательства соорудили новое, принятое всеми цивилизованными народами.
В древних обществах все слабые и угнетенные народы не находили почти никакой защиты. Марк Аврелий стал в некотором роде опекуном всех тех, кто нуждался в помощи властвующей силы. Бедняки и больные дети уже не оставлялись на произвол судьбы, но и кроме этого император учредил опекунское преторство для ограждения интересов сирот; он велел вести список новорожденных; уменьшил некоторые повинности; упорядочил дело снабжения пищевыми средствами такие пункты, которые особенно нуждались в продовольствии, так что этим были устранены столь частые голодовки в Италии.
Реформами в порядке судопроизводства Рим также обязан этому императору. Особенно много было сделано для улучшения положения рабов. Со времени Антонина и Марка стало признаваться, в принципе, что и господин может быть виноват перед своим рабом. Новые законы ограничивали произвол господина: определялись случаи, когда можно было подвергать невольника телесному наказанию; убийство же его воспрещалось. Рабовладелец, уличенный в жестоком обращении с рабом, обязан был продать его. Раб получил личные права: он стал собственником своего имущества, он мог иметь семью, так что розничная продажа рабов прекратилась; нельзя уже было продать в разные руки невольника-мужа, жену и его детей. Применение пыток при допросах было ограничено. Честь девичья — ограждена.
Марк Аврелий, конечно, находил опору в юристах (по вопросу о рабах), зная, что юристы, следуя учению стоиков, смотрят на невольничество, как на нарушение «естественного права», и поэтому весьма склонны, где только можно, восстановить это право. Император особенно старался поощрять отпущение рабов на волю и признал — в некоторых, определенных законом, случаях — право невольника на наследство своего господина.
Одновременно с этими законами власть стремилась установить более разумные, человечные отношения между членами семьи. Злоупотребления родительской властью, возмутительные, доходящие до безобразия, но как бы освященные древним правом, были приостановлены. Сыну в отношении отца вменялись определенные обязанности, но сын, уже, как прежде, не мог быть вещью своего отца, а на родителей возлагалась обязанность воспитывать своих детей. По древнему римскому праву мать почти не считалась членом семьи, но при Марке, в силу нового закона, дети могли быть наследниками матери и наоборот; таким образом в самом законодательстве нашлось место родственным чувствам, что согласовалось с «естественным правом».
Прекрасные постановления касательно торговли, купли и продажи рабов, узаконения о доносчиках и клеветниках — положили конец множеству злоупотреблений. Общие уголовные законы были смягчены; обвиняемый мог иметь защитника. Не находя возможности при данных условиях совершенно отменить жестокие наказания по судебному приговору, Марк Аврелий, в силу своей верховной власти, всегда смягчал наказание преступнику. Замечательно, что тогда впервые были предусмотрены случаи «невменяемости» лица, совершившего уголовное преступление (например, вследствие умопомешательства).