Квинт Фабий, назначенный диктатором, был уже пожилой человек, известный своей твердостью и обдуманностью, которую многие считали медлительностью и упрямством. Это был настоящий римлянин старого закала, почитатель старины, сторонник сената и аристократической партии. Он решил вести войну совершенно иначе, чем вели ее до тех пор, — избегать битвы в открытом поле, но зато утомлять противника мелкими нападениями и мешать ему запасаться провиантом.
Аннибал решил и на этот раз сообразовать свой образ действий с характером противника: он подошел к Капуе, самой сильной и потому наиболее притесняемой из римских союзных общин, но надежды взять ее были напрасны.
Римляне все время держались невдалеке от карфагенян, но не вступали в битву, даже при виде нумидийской конницы Аннибала, безжалостно опустошавшей селения верных союзников. Когда же карфагеняне повернули назад, Фабию удалось запереть их в горном проходе близ местечка Казилинума. Но Аннибал приказал своим легковооруженным воинам взобраться на высоты, окружающие проход, и там с наступлением ночи погнать перед собой огромное стадо быков, к рогам которых привязаны были зажженные пучки хвороста. Римляне, уверенные, что это уходит карфагенская армия, покинули загражденную ими дорогу, и Аннибал преспокойно прошел по ней со своей армией, а на другой день выручил отряд, посланный им на высоты, и ушел на Апулию, опустошая и разоряя все на своем пути.
Но и теперь ни один итальянский город не сдался Аннибалу. Он решил провести зиму в Апулии и устроил себе укрепленный лагерь близ города Геруниума: было как раз время жатвы, и ежедневно две трети войска отправлялись в окрестные селения, чтобы добывать провиант на зиму.
В римском лагере, между тем, начались несогласия; в отсутствие Фабия, уехавшего в Рим, командование перешло в руки начальника конницы молодого Минуция. Минуцию несколько раз удалось отбить отряды карфагенян, вышедшие на фуражировку. Этого было достаточно, чтобы возбудить против Фабия бурю негодований и в лагере, и в Риме, за его нерешительность, за бесполезную трату времени. Римские демагоги (народные вожди), ненавидевшие Фабия, добились того, что, вопреки обычаям и законам римского государства, диктаторская власть разделена была между Минуцием и Фабием. Вскоре после этого необдуманность Минуция чуть не погубила римлян: с незначительными силами он двинулся навстречу Аннибалу и был бы разбит, если бы Фабий вовремя не пришел ему на помощь. Аннибал же, запасшись провиантом на всю зиму, спокойно продолжал стоять лагерем в Апулии.
IX
Но римский сенат не терял бодрости; решено было снарядить небывалое войско — шесть легионов (тяжело вооруженных воинов). Римская армия таким образом была почти вдвое сильнее неприятельской; недоставало только хорошего предводителя. О Фабии нечего было и думать: народ громко роптал на его способ ведения войны; говорили даже, будто он намеренно ее затягивает. С трудом удалось добиться сенату выбора одного из своих кандидатов — Эмилия Павла: в товарищи ему был выбран Варрон, грубый, неспособный человек, известный только своими демократическими убеждениями и постоянной оппозицией сенату. В то время как в Риме велись эти приготовления, Аннибал двинулся еще далее на юг к крепости Канны, в которой находились римские склады провианта и оружия.
Огромное римское войско последовало за ним. Аннибал желал открытой битвы: победа могла принести ему именно теперь огромную пользу, поколебав римских союзников; обширная же равнина близ Канн, на которой превосходно могла развернуться конница, обещала верный успех.
Положение римлян было не так выгодно, и Эмилий Павл, ученик и сторонник Фабия, советовал не торопиться вступать в битву, а лучше заставить покинуть Аннибала свою выгодную позицию близ Канн. К сожалению, решающий голос в военном совете принадлежал обоим консулам по очереди; Варрон же думал только о том, чтобы поскорее померяться с врагом и, как только пришла его очередь, решил дать большое сражение в открытом поле. Римская кавалерия, как и всегда, выстроилась на флангах, пехота — в центре. Аннибал выстроил свою пехоту в виде полумесяца, причем в средине стояли кельты и иберийцы в национальном вооружении, по бокам — ливийцы в римских доспехах; конница, как и у римлян, расположилась по обе стороны пешего войска. Вскоре битва закипела по всей линии войск. Легионы без труда опрокинули стоявшие против них кельтские отряды и погнали их перед собою. Между тем стоявшей на левом крыле тяжеловооруженной коннице под начальством Гасдрубала удалось одолеть правое крыло римлян и обратить их в бегство. Легионы же, преследуя бегущих кельтов, принуждены были остановиться, наткнувшись на нетронутые еще отряды ливийцев, которые тотчас же с обеих сторон набросились на них. Гасдрубал, разбив правое крыло римлян, прошел позади неприятельского войска и ударил в тыл левому крылу, и без того уже утомленному непрерывными атаками легкой нумидийской конницы. Римляне не выдержали неожиданного натиска и побежали. Неутомимый Гасдрубал, предоставив нумидийцам преследовать бегущих, еще раз собрал свои отряды и направил их против легионов, которые все еще продолжали держаться. Это решило дело. Бегство было немыслимо, пощады же не давали; никогда, быть может, столь огромное войско не бывало разбито так окончательно и с таким незначительным уроном для победителя: Аннибал потерял 6 000 человек, из которых большинство были кельты; римлян пало 70 000, в том числе консул Эмилий Павл, две трети штаб-офицеров, восемьдесят лиц из сенатского сословия. Варрон спасся бегством и укрылся в Венузии.
Этот грандиозный, беспримерный успех, казалось, должен был привести Аннибала к достижению той цели, ради которой он пришел в Италию. Правда, римский полководец Сципион, брат консула, потерпевший поражение при Тичино, отправившись в Испанию после перехода Аннибала через Рону, занял весь берег от Пиренеев до Эбро и мешал высылке подкреплений Аннибалу из Испании. Но зато карфагенское правительство, до тех пор оставлявшее его совершенно без поддержки, под впечатлением каннской победы, решило помочь победоносному полководцу деньгами, войском и слонами.
С македонским царем, давнишним недругом Рима, Аннибал заключил союз, и македоняне обещали прислать войско в Италию; их примеру последовал тиран сиракузский. Но важнее всего для Аннибала было то, что римские союзники мало-помалу начали переходить на его сторону; один за другим открыли ему ворота многие города южной Италии, большинство самнитских общин сделали то же; наконец, богатая, сильная Капуя, второй город Италии, также перешла на сторону Аннибала. Только греческие города южной Италии, ненавидевшие финикиян, да еще латинские общины продолжали стоять за Рим. Таковы были последствия каннского поражения. Причина его заключалась прежде всего в недостатках государственного строя Рима, в отсутствии единства управления, во вражде между сенатом и народом, в отсутствии хороших полководцев, которые к тому же сменялись слишком часто.
Спасения можно было ожидать только в том случае, если позабыты будут все прежние несогласия, и будет восстановлено полное доверие между сенатом и народом. Сенат римский нашел в себе силу выполнить эту великую задачу. Выходя за городские ворота навстречу беглецу Варрону и благодаря его за то, что он не отчаялся в спасении Рима, сенат тем самым положил конец всяким внутренним распрям и изъявлял готовность жертвовать своими личными интересами для общего дела. Сделаны были распоряжения для восстановления спокойствия в городе и поддержания духа народного. Все мужское население, даже мальчики, призвано было к оружию; вооружили рабов и преступников, карфагенских же послов, пришедших для переговоров о выкупе пленных, даже не пустили в город: каждый союзник, каждый гражданин должен был знать, что Рим не думает о мире, и что спасение только в победе. Цель Аннибала — расторжение итальянского союза — была теперь достигнута настолько, насколько вообще возможно было достигнуть его при существующих обстоятельствах. Что греческие города южной Италии и латинские общины не сдадутся карфагенянам по доброй воле — было ясно; впрочем и те города, которые перешли на их сторону, оказались далеко не надежными союзниками: ослабленные долговременным римским владычеством, отвыкшие от войны, они неохотно и вяло действовали в интересах карфагенян, а Капуя, например, прямо поставила условие, чтобы Аннибал не вербовал насильно солдат из числа ее граждан.