Выбрать главу

III

«Уважение к человеку» — вот основа поведения этого государя. Он сознавал, что в интересах добра не следует навязывать его людям, т. е. тут насильственные мероприятия вовсе не у места, так как свобода — необходимое условие человеческой жизни. И он желал действительного подъема нравственности, а не внешнего только повиновения законам; он хотел всеобщего блага, но достигнутого путем свободы, а не мерами насилия, считая порабощение одним из великих зол на свете... Вот почему он находил республиканский образ правления идеальным в смысле государственного устройства. Государь — это первый исполнитель закона, и на этом месте он только временно стоит, а потому имуществом государства пользоваться он может, но отнюдь не присваивать его себе, да и не нужна вовсе бесполезная роскошь, напротив: нужно во всем соблюдать строгую экономию. Милосердие государя должно быть неистощимо и притом должно проявляться искренно; сам он должен быть общедоступен и ласков, за личным успехом и похвалами гоняться ему не приличествует.

Правление Марка Аврелия можно назвать счастливым, если не считать тех бед, которых невозможно было предвидеть или предотвратить. Общественная нравственность значительно поднялась, а серьезные недостатки государственного правления были на некоторое время устранены. Император совсем не искал популярности, а народ все-таки обожал его. Он был демократом в лучшем смысле этого слова; древняя римская знать была ему антипатична, и, выбирая людей для осуществления своих мудрых планов, Марк Аврелий никакого значения не придавал происхождению и родственным связям того или иного лица. Впереди всего он ставил добросовестность и познания: это только и могло служить прочной рекомендацией человека.

Общественная помощь, начало которой было положено при Нерве и Траяне, достигла при Антонине, и особенно при Марке, небывалых размеров. Во II веке впервые было провозглашено правило, в силу которого на само государство возлагалась обязанность отеческого попечения о своих членах. Воспитание детей свободных сословий было крайне плохо, как по причине распущенности граждан, так и вследствие дурных экономических условий жизни, и вот педагогическое дело также стало предметом серьезных забот государственных людей.

Со времени правления Адриана смелые учения стоиков начали входить в римское право и постепенно превратили его в «естественное», в право философии. Старые суровые законы уступали исподволь свое место новым, проникнутым чувством справедливости и человечностью. Великие юрисконсульты времен Антонина и Марка Аврелия продолжали это благое дело и благодаря их усилиям была проведена большая часть тех гуманных и мудрых законов, которые из первобытно-дикого, свирепого законодательства соорудили новое, принятое всеми цивилизованными народами.

В древних обществах все слабые и угнетенные народы не находили почти никакой защиты. Марк Аврелий стал в некотором роде опекуном всех тех, кто нуждался в помощи властвующей силы. Бедняки и больные дети уже не оставлялись на произвол судьбы, но и кроме этого император учредил опекунское преторство для ограждения интересов сирот; он велел вести список новорожденных; уменьшил некоторые повинности; упорядочил дело снабжения пищевыми средствами такие пункты, которые особенно нуждались в продовольствии, так что этим были устранены столь частые голодовки в Италии.

Реформами в порядке судопроизводства Рим также обязан этому императору. Особенно много было сделано для улучшения положения рабов. Со времени Антонина и Марка стало признаваться, в принципе, что и господин может быть виноват перед своим рабом. Новые законы ограничивали произвол господина: определялись случаи, когда можно было подвергать невольника телесному наказанию; убийство же его воспрещалось. Рабовладелец, уличенный в жестоком обращении с рабом, обязан был продать его. Раб получил личные права: он стал собственником своего имущества, он мог иметь семью, так что розничная продажа рабов прекратилась; нельзя уже было продать в разные руки невольника-мужа, жену и его детей. Применение пыток при допросах было ограничено. Честь девичья — ограждена.

Марк Аврелий, конечно, находил опору в юристах (по вопросу о рабах), зная, что юристы, следуя учению стоиков, смотрят на невольничество, как на нарушение «естественного права», и поэтому весьма склонны, где только можно, восстановить это право. Император особенно старался поощрять отпущение рабов на волю и признал — в некоторых, определенных законом, случаях — право невольника на наследство своего господина.

Одновременно с этими законами власть стремилась установить более разумные, человечные отношения между членами семьи. Злоупотребления родительской властью, возмутительные, доходящие до безобразия, но как бы освященные древним правом, были приостановлены. Сыну в отношении отца вменялись определенные обязанности, но сын, уже, как прежде, не мог быть вещью своего отца, а на родителей возлагалась обязанность воспитывать своих детей. По древнему римскому праву мать почти не считалась членом семьи, но при Марке, в силу нового закона, дети могли быть наследниками матери и наоборот; таким образом в самом законодательстве нашлось место родственным чувствам, что согласовалось с «естественным правом».

Прекрасные постановления касательно торговли, купли и продажи рабов, узаконения о доносчиках и клеветниках — положили конец множеству злоупотреблений. Общие уголовные законы были смягчены; обвиняемый мог иметь защитника. Не находя возможности при данных условиях совершенно отменить жестокие наказания по судебному приговору, Марк Аврелий, в силу своей верховной власти, всегда смягчал наказание преступнику. Замечательно, что тогда впервые были предусмотрены случаи «невменяемости» лица, совершившего уголовное преступление (например, вследствие умопомешательства).

Для такого гуманного императора цирковые зрелища, разумеется, вовсе не были приятны; отвратительные драки гладиаторов между собою или с каким-нибудь зверем были ненавистны ему, но тут он ничего не мог сделать, так как эти представления вошли в обычай: дымящаяся кровь на арене цирка так же была нужна толпе, как насущный хлеб... И когда Марк распорядился вооружить гладиаторов для войны с германцами — народ чуть не взбунтовался, раздались крики: «Это он хочет лишить нас наших удовольствий! Он хочет, чтобы мы занимались философией!..» Так кричала толпа, все-таки любившая императора... Его не любили «завсегдатаи» цирка. Вынужденный уступить общественному мнению, Марк Аврелий только в крайних случаях посещал цирк. Сидя в императорской ложе, он делал вид, что читает или, давая аудиенции, даже подписывал бумаги, причем ни малейшего внимания не обращал на насмешки среди публики. Раз как-то на потеху толпе лев, выдрессированный каким-то рабом для травли людей, разорвал несколько человек, конечно же, прославив своего учителя. Публика зашумела, прося даровать свободу этому невольнику, благо, что сам император был в цирке. Марк не без досады сказал: «Да, но этот человек ничего достойного свободы не сделал!»

IV

Никогда прежде, т. е. до императора Марка Аврелия, задача общего блага не выдвигалась так настойчиво, упорно, на первый план. Идеал Платона почти осуществлялся: римляне управлялись философами. Греческая философия, преследуемая в продолжение двух веков издевательством грубых римлян, наконец восторжествовала. Уже при Антонине философы играли в римском обществе заметную роль, но во время Марка они еще стали виднее, так как он буквально был окружен ими. Прежние его наставники сделались министрами; император воздает почести им, воздвигает статуи, которые ставит даже среди своих пенатов (домашних богов). Консульское звание давалось прежде только лицам из римской знати, а теперь консулом мог быть человек без «родословного древа». Марк проявил широкое гостеприимство в отношении риторов и философов, так что в то время среди ученых и мудрецов началось «переселенческое» движение в Рим. Между этими странниками, конечно, были и дюжинные умы, и просто шарлатаны; пользуясь такой слабостью императора, они вели себя заносчиво, оскорбляли римлян, а оскорбляемые осыпали их насмешками, подтрунивали над «философским плащом» и над безобразной прической «мудреца», даже борода и ногти философа осмеивались. Этих пришельцев обвиняли в жадности, обжорстве, нахальстве, мстительности... «Гостеприимный хозяин» видел недостатки своих гостей, но, оставаясь мудрым, никогда не смешивал самого учения со слабостями и прорехами в совести тех, которые возвещали это учение: Марк хорошо знал, что немного найдется людей, способных не разъединить слова с делом.