— Родамин можно найти в отложениях минералов на спутниках Ксаторрона в системе Бета Аттики, в нескольких устаревших саларианских вакцинах, также он недолго был популярен в качестве краски для губ у азари. Ещё он может быть извлечён из некоторых видов биолюминесцентных глубоководных рыб, таких как беланские медузы, кхар'шанский щёлкающий угорь и тессианская солнечная рыба, аналитик Терион.
— Язвительный сарказм: Хорошо, что Инициатива построила ковчег для всех тессианских солнечных рыб, которые стремились оставить всё позади и начать жизнь заново. Так и представляю, что все они у нас за спиной.
Тут же вмешался ханар:
— Этот знает, все вы осведомлены, что Кворум классифицировал всех домашних животных как контрабанду.
— Реакция недовольства: Какой дурак взял бы домашних животных в космос? Они умрут до конца первой недели. Пренебрежительный пессимизм: Я вас уверяю, на борту нет маленьких крио-аквариумов, полных ледяных угрей. С неискренней теплотой: Если только ты не хочешь показать нам, как корабельный компьютер создаст тропических рыб из ничего, Исс.
Возникло долгое неловкое молчание. Ханар мерцал. Элкор стоял неподвижной махиной.
И тут зажёгся свет.
Медотсек залило ослепительным белым светом: Сенна'Нир и Ирит Нон закрыли энергосберегающую программу и подали энергию «Кила Си'ях».
Свет моргнул. Медотсек стал абсолютно чёрным. Никаких успокаивающих синих бегающих огоньков. Кромешная тьма.
Голос коммандера присоединился к уже наполненному голосами каналу связи:
— Ну как, Йоррик, так лучше? — спросил Сенна.
— Усталый сарказм: Идеально.
— Командный узел сообщает о восстановлении энергии в медотсеке, — раздался флегматичный голос Ирит Нон.
— В этом вестибюле безнадёжно темно, — задумчиво сказал Исс.
— Я смотрю прямо на датчики. Это говорит о том, что энергия полностью восстановлена. Kи, отчёт о состоянии: управление освещением и температурой, палуба девять, — прорычала Нон.
— Протоколы питания в режиме гибернации отменены для палубы № 14. Повышение температуры. Полное освещение среды обитания задействовано.
— Слышали? — спросила волуска.
В медотсеке по-прежнему царила абсолютная темнота.
— Растущее понимание: А также датчики говорят, что криокапсулы полны живых дреллов. — Йоррик посмотрел вниз на совсем не живого дрелла на операционном столе.
— Вот дерьмо, — сказал Сенна. — Инвентаризация говорит, что в шкафчике для снабжения есть несколько рабочих прожекторов. Сделайте всё возможное, пока мы выясняем, что здесь, чёрт возьми, происходит. Встретимся в медотсеке через четыре часа. Конец связи.
Снова стало тихо, но более неловко, чем раньше.
Наконец заговорила Борбала Феранк. Она больше не казалась ни сильно удивлённой происходящим, ни убеждённой в своём неприкосновенном превосходстве.
— Слушайте. — Криминальный босс в отставке заговорила так, будто каждое слово давалось ей нелегко: — Я об этом пожалею, знаю наверняка. Вы говорите, нам нужна рыба? Я могу это устроить. Просто… сидите смирно. Конец связи.
Коммуникатор затих. Йоррик и Исс опять остались наедине с мертвецами.
Йоррик выждал две минуты, прежде чем снова попытаться подружиться с ханаром. Он повернулся к высокой розовой медузе и прогудел:
— С надеждой: Хочешь услышать начало элкорского «Макбета»? Я могу сыграть всех трёх ведьм…
ГЛАВА 5
ДОПУСТИМОСТЬ
Анакс Терион стояла в темноте в окружении замёрзшей рыбы.
Ящик ZB3301T/V был заполнен рыбой. Всякой, которую только можно было вообразить. Рыба-скальд с Иллиума, преджекский веслонос, карп кои, полосатые рыбки с Кахье, кхар'шанский щёлкающий угорь и даже огромный синепёрый тунец с Земли, который, насколько знала Анакс, уже давно вымер. Их трупики парили в пятнадцати сотнях, по её оценке, стеклянных сфер, белых от инея и оснащённых чёрными приборными панелями. Ящик ZB3301T/V выглядел так, будто был полон мрамора. Но это не мрамор. Это контрабанда. Миниатюрные криокапсулы. На содержание рыбы в морозе для особого случая тратилось почти в пять раз меньше энергии. Анакс Терион никогда не заботилась о деньгах там, где это её не касалось, но она даже не попыталась представить, сколько маржи могло принести это зрелище. Сколько заплатили бы жители «Нексуса» за вкус дома — в прямом и переносном смысле.
Борбала Феранк пожала плечами. Три её целых глаза сверкнули во тьме грузового отсека.
— Тяжело избавиться от старых привычек, а? Ты же не лишишь меня последней заначки, верно? Мои сраные сыночки опустошили мои счета и мой глаз сразу, как только посчитали, что старой маме Бале пора на покой. Как можно не любить молодёжь? Ах, впрочем, это их право. Самое радостное, что мне доводилось слышать в жизни, — это топот маленьких ножек моих отпрысков, проворачивающих схемы по отъёму всего, что у меня есть, за моей спиной. Но они оставили меня в живых! Кучка сопливых трусов. Надо было выкинуть их на улицу ещё в младенчестве. И что я должна была делать в Андромеде, начать честную жизнь? Ха! Я та, кто я есть. А есть я Борбала Феранк — контрабандистка и авантюристка, которая всегда оказывается в выигрыше. А кредиты не пахнут даже в другой галактике. Что, нажалуешься на меня?