Горацио было что сказать.
Вирус, мёртвый и замороженный в криокапсулах заражённых, был жив и громко давал о себе знать в крови Джалоска Дал'Вирры. Жил он и в кварианском костюме. Скафандр делал то, что и должен делать костюм с СЖО: определял незваных гостей и нейтрализовал без вреда для своего хрупкого хозяина. Конечно же, у Горацио не было хозяина, но он этого не знал. Он знал лишь то, что кто-то внутри него болен. Для решения проблемы он применял все кварианские технологии от изоляции точек прокола в ячеистой мускулатуре, в которые Йоррик ввёл кровь батарианца и множество других жидкостей в герметичных пластопузырях, до очистки образцов рядом антибиотиков и антивирусных препаратов, аэрозольным панацелином, обезболивающими, раскрутчиками ДНК и РНК, наноанализаторами, антигенами — всем, что могло бы смягчить симптомы, определить вирус или попытаться его убить. Пока что ничего из этого не помогло. Если бы они были на одном из кораблей кварианского Флота, Горацио подключился бы к медицинской сети и просмотрел записи о других заболеваниях и историю эпидемий, чтобы найти больше жертв и начать рисовать общую картину катастрофы. Но здесь не было такой сети. Только бедный четырёхглазый говнюк, который будет плакать, пока не умрёт.
Что-то мигнуло в верхнем левом углу поднятого забрала Горацио, прямо над его фосфоресцирующей бровью. Оно выглядело как уравнение, но не являлось им. Эти числа волновали Йоррика больше, чем что-либо ещё. Он ненавидел эти числа. Почему они не могли быть другими? Более безопасными. Как бы элкор ни старался сосредоточиться на чём-то ещё, эти цифры продолжали привлекать его взгляд, будто насмехаясь над ним и говоря, что лучше сдаваться уже сейчас.
Как ухо-горло-нос, Йоррик был достаточно хорошо знаком с вирусами. Губные пластины элкоров хоть и выглядели как обычные отверстия, но на самом деле были невероятно чувствительными органами, беззащитными перед инфекцией. Если бы это был охряной ринофаг или мегагрипп Туновануро, или даже ужасная чума Хунно, захватившая поселения Сангела несколько десятилетий назад, Йоррик чувствовал бы себя более или менее в своей тарелке. Когда он был не на сцене, его лучшей ролью была роль врача. Но об этой заразе никто ничего не знал, потому что с большой долей вероятности она впервые появилась именно на «Кила Си'ях». Горацио только что закончил секвенирование генома вируса. Трёхмерная модель медленно крутилась на забрале, и разные участки этого смертоносного организма удобно выделялись разными цветами.
— Вот эта вот хрень меня убивает? — проскрежетал Джалоск. Его голос звучал так, будто его кто-то измельчил и пропустил через двигатели корабля. Эти голубые нарывы были не только снаружи. Его слова эхом отдались в лаборатории; Исс лишь слегка вздрогнул во сне, но не проснулся.
— Грустно соглашаясь: Да. Это вирус йоктан. С педантичной настойчивостью: Хотя мы не должны его так называть. Это не… Это не в точности он. А ещё это, похоже, оскорбляет чувства Ирит. С застенчивой нерешительностью: Я подумываю назвать его Фортинбрасовой чумой.
— Давайте будем надеяться, что нам не придётся давать ему название, а? — сказала капитан. — Я бы с удовольствием вспомнила этот случай через несколько лет как пример эффективной работы моей команды в чрезвычайной ситуации, а не… что-то другое.
— Я так устал. Охренеть как устал. Но спать больно, — батарианец наблюдал за медленно вращающимся на забрале Горацио изображением. Оно выглядело таким необычным, будто из другой галактики, что, в сущности, было правдой. Кристаллик с длинным резьбовым выступом, утыканный тонкими паучьими ножками. У органических существ он вызывал такое же отвращение, как некоторые насекомые.
— Довольно милый, вам не кажется? — сказал Джалоск. — Его следует назвать в мою честь. Я же от него умираю.
— С горьким фатализмом: Он милее, чем тебе кажется. Мы называем таких, как он, химерными вирусами. — Толстым серым пальцем элкор выделил одну из светящихся секций РНК вируса. — Тоном профессионала: Это йоктан. Подчёркнуто: Только это йоктан. Здесь он выполняет роль портняжной мерки. Придаёт вирусу базовую форму. Основу для роста. А вот и ткань, Кетси'Олам. Все эти страшные ленточки. — Одна за другой на экране зажглись новые последовательности РНК: синяя, розовая, жёлтая, сиреневая, зелёная. — Со страхом и любопытством: Это цианофаг азари, — сказал элкор, указывая на один из фрагментов генетического кода инфекции. — А это один из штаммов саларианского протосифилиса под названием Айалон-Б. Этот называется «Слёзы титана» — редкая турианская геморрагическая лихорадка. Это человеческое заболевание под названием корь, а это… — Ярко-красным цветом зажёгся маленький кусочек генома. — Это спрессованные мусорные РНК десятков различных болезней, среди которых синдром Кепраля, варренская чешуйчатая чесотка, ардат-якши, а также, если я не ошибаюсь, вирусная форма бубонной чумы, поразившей Землю в четырнадцатом веке.