Внутри воняло. От приторных сладких, цветочных, сахарных запахов их обеих затошнило. Всё помещение пахло, как кондитерская фабрика. Это было ужасно. Анакс подумала, если она выберется отсюда живой, сможет ли когда-нибудь снова почувствовать запах чего-то сладкого без рвоты? Её желудок и без того крутило. Но не из-за Фортинбраса, как думала она. Её кожа зудела под волусским костюмом. Разум метался от одной мысли к другой, пока скафандр топил её в собственном поту. Это действовало на нервы. За последние дни она не смогла передохнуть и пары часов. Только когда они собрались в кают-компании номер два, чтобы получить несколько крохотных пищевых батончиков; но не для того, чтобы поспать или вылезти из этого ходячего галлюциногенного саркофага. Если сказать батарианке, это будет демонстрацией слабости. Только Ирит Нон могла её понять. Если Феранк решит напасть на неё — каким-то образом, по какой-то причине, — она может всего лишь не дать ей снять этот костюм, который в конце концов убьёт её так же, как Фортинбрас своих жертв. Но, возможно, возможно, он был безопасен.
— Борбала, — прохрипела она сквозь воздушные фильтры. — Мы возьмём нулевой элемент, а затем пойдём ко мне в каюту.
— Так-так, мисс Терион, я и не догадывалась! — весело протянула батарианка. — Вы совершенно сбили меня с толку. У вас даже есть каюта? Полагаю, мы всё сделаем в лучшем виде…
— Ты глупа что с закрытым, что с открытым ртом, — вздохнула дреллка. — Немногие дреллы сейчас живы и бодрствуют, так что я без проблем могу занять любую каюту в зоне Раханы. Но не потому, что хочу оказаться там с тобой. А потому, что если не сниму этот костюм через час или два, то буду видеть три копии тебя, а также гоблинов, карабкающихся по стенам, и зомби-котов, забирающих образцы крови у манго «Атаульфо». Я, мягко говоря, сойду с ума. Вот почему дреллы обычно не носят скафандров.
— Ладно, ладно, успокойся, мой маленький романтик, тебе не стоит произносить это так соблазнительно. Идём прямо к моему нулевому элементу, а потом в спальню. У меня аж голова закружилась!
— Возможно, ты умираешь, — сухо ответила Анакс. — А теперь объясни мне, как, чёрт побери, у тебя оказался нулевой элемент, или я должна строить догадки?
— Ты же не завидуешь моему маленькому гнёздышку, верно, дорогая? — сказала Борбала Феранк, как тогда, стоя перед той стеной из рыбы; кажется, это было целую вечность назад. Но в этот раз её голос не был ни весёлым, ни лукавым. Он был тихим и немного сконфуженным.
Анакс Терион понятия не имела, как общаться с этой батарианкой. Она не была похожа на других. Ничего общего с той, которую называли «праматерью червей». Той самой, которая сейчас лежала в куче трупов в столовой. «Амонкира, Повелитель охотников, защити и убереги меня. Я лишь хотела начать новую жизнь, и я согласна на любую, когда всё это закончится».
— Я… Я не так уж отличаюсь от них, как они думали, мои бедные, глупые сыновья. Что мне делать в Андромеде? Честно зарабатывать на жизнь? — Она повторила то же, что и раньше, но теперь вяло и устало: — Я та, кто я есть. А есть я батарианка, а значит, контрабандистка и авантюристка, которая всегда оказывается в выигрыше. Я, моя дорогая, Королева Пиратов.
Борбала Феранк тихонько запела себе под нос песенку, которую Анакс не знала, но почему-то сочла очень знакомой:
«Уж лучше жизнь до дна испить
И под кхар'шанским флагом плыть,
Чем притворяться, что герой,
С пиратским сердцем и душой.
На Цитадели сладок сон:
Пираты там блюдут закон.
А я решил, что жизнь свою
Батарианцем изопью».
— Ну да. Новая жизнь в Андромеде, говорили они. И теперь ты возненавидишь меня за то, что я принесла в эту новую жизнь. Перед чем я не могу устоять. То, что боюсь оставить позади. Старые методы, старый мир. Я протащила контрабандой старую жизнь в новую, и теперь у меня нет ни той, ни другой, ни даже награды, которую я, вероятно, заслуживаю. Но я не могу… Анакс, я не могу сбежать от того, кем родилась, как ты не можешь сбежать от своих больных лёгких. Вот истинное значение касты. Если бы ты могла от неё сбежать, она больше бы ею не являлась. — Она попыталась ухмыльнуться: — Только не говори, что наше свидание отменяется.
— Если ты такая безукоризненная батарианка, почему твои сыновья ослепили тебя? Почему Джалоск называет тебя «праматерью червей»? — Анакс надеялась, что они уже достаточно пережили вместе, чтобы быть вправе задавать такие вопросы.