— Я чувствовала… — она остановилась, глядя на него, ее горло сжалось, — злость. Такой… такой гнев.
— Почему? — спросил он, слегка наклонившись к ней.
— Потому что я думала, что ты выбрал ее, — ее голос дрожал вместе с ее словами. — Я думала, что ты держишь меня на стороне, делаешь из меня дуру, даешь мне мелочи, а ей даешь все. Я чувствовала злость. Мне было больно. Я чувствовала ревность.
— Почему?
— Потому что ты мой!
Она хлопнула руками по столу, вставая.
— Ты единственный человек, единственная вещь в этом мире, которая принадлежит мне!
Ее грудь вздымалась, она смотрела на него.
— Мой убийца, мой преследователь, мой любовник. От одной мысли о том, чтобы разделить твою одержимость, мне становится дурно. У тебя есть власть надо мной. Это то, что ты хотел услышать? Что твое утверждение делает меня идиоткой, потому что мое глупое гребаное сердце верит тебе? И это все?
Она посмотрела на него сверху вниз, когда он сел обратно, на его лице появилось довольное выражение.
— Flamma.
Одно слово. Всего одно слово, и на секунду все в мире стало на свои места.
Она сделала глубокий вдох, успокаивая себя. Снова заняв свое место, она отпила воды из стакана, чувствуя, что он наблюдает за ней.
— Твое сердце не глупое.
Его слова, снова тихие, заставили ее посмотреть на него.
— Мягкое — да, но не глупое. Я думаю, это очень умно — верить мне, когда твой разум не верит.
Она не знала, что на это ответить.
— Никого не было шесть лет, Лайла.
Его слова заставили ее выпрямиться в кресле, на ее лице отразилось недоверие. Его губы дрогнули.
— Верь мне или не верь, но факт есть факт. Я ни с кем не трахался шесть лет. За шесть лет я не прикасался ни к кому, кроме тебя. И я никогда в жизни не целовал женщину в губы. Никогда не видел в этом смысла.
Лайла уставилась на него, ошеломленная.
— Я не понимаю.
Он просто пожал плечами.
— Любая другая женщина была бы плохой заменой тебе, и мне казалось, что это не стоит усилий. А теперь скажи мне, лгу ли я тебе?
Лайла наблюдала за ним, за его нейтральным лицом, пока он давал ей возможность взвесить свое мнение.
Разум подсказывал ей, что он может манипулировать ею, говорить ей то, что она хочет услышать, чтобы она легче попалась в его ловушки. Но сердце, этот глупый орган в ее груди, говорило совсем другое.
— Нет, — прошептала она, потрясенная тем фактом, что он ни с кем не был.
— Хорошая девочка.
— Я тоже ни с кем не целовалась, не по своей воле.
Ее признание упало между ними, и она увидела, что он смотрит на ее рот.
— Тогда, когда ты выберешь, он будет моим.
Она вздохнула.
Она посмотрела на свою тарелку с макаронами и медленно откусила первый кусочек. На вкус она была довольно хороша, но она не знала, надежны ли ее вкусовые рецепторы.
Наблюдая за тем, как он откусывает, она крепче сжала вилку. На его лице не было никакой реакции, но он медленно жевал, глядя в тарелку, прежде чем перевести взгляд на нее.
— Это ты приготовила?
Нервы затрепетали в ее животе.
— Да. Я смотрела видео и несколько раз практиковалась с меньшими порциями, прежде чем приготовить это. Я… — она замешкалась. — Я хотела приготовить для нас хорошую еду.
Ее глаза опустились. Его рука легла на ее челюсть, поднимая ее лицо вверх.
— Готовь нам еду, когда захочешь. Ты талантлива в этом.
— Тебе это нравится?
Она не знала, почему ей нужно его одобрение, почему это имеет значение, просто это было так.
— Да.
Вздох облегчения покинул ее, ее уверенность расцвела. «Ты талантлива в этом». В чем-то она была хороша.
Они закончили трапезу в дружеском молчании. Поскольку момент был настоящим, честным, открытым, она рискнула спросить его о том, что всегда выливалось ей в копеечку.
— Он… с ним все в порядке?
Она наблюдала за ним, когда он доел последний кусочек и встал, отнеся обе тарелки в раковину, чтобы вымыть их. Она взяла полотенце и встала рядом с ним, ожидая его ответа.
— Да, он в порядке.
Что-то тяжелое, о чем она и не подозревала, немного отлегло от сердца.
— Ты ведь присматривал за ним, не так ли? — спросила она, желая знать, что он присматривает, заботится о том единственном, что было между ними.
— Присматривал. Так же, как я присматривал за тобой.
В ее животе разлилось облегчение. Когда Человек-Тень решил присмотреть за кем-то, он был в безопасности.
Переполненная эмоциями, она импульсивно шагнула к нему сзади и обхватила его руками, чувствуя, что он все еще держит тарелки в руке.