Швы в этом тексте также побуждают к источниковедческому анализу. Вдобавок к предположению, высказанному выше, что длинный гимнический пассаж (о Тринадцати Царствах) был реально независим, следует упомянуть и два других предположения. Первое: этот трактат изначально завершался на 84,3 и оставшаяся часть была добавлена позже (она кажется “оседлавшей” собственную тему оппозиции водному крещению). Второе: этот трактат результат сочетания двух отдельных источников, выполненного редактором, который также внес несколько добавлений от себя. Последней теории можно придать статус базисной, взглянув на следующие пассажи, которые, как утверждается, являются начальными частями каждого из источников:
А: 64,665,23; 66,1267,11;
В: 65,2466,12; 67,1267,21.
© Ed. by James M. Robinson. The Nag Hammadi Library in English.
Revised edition. SanFrancisco, 1988. Pages 277278.
Предисловие к Деяниям Петра и Двенадцати Апостолов (VI,1).
Вероятно, название этого текста, появляющееся лишь в его конце, как мы видим, относится к двум различным “деяниям”: деянию Петра (1 5) и деянию группы апостолов (5 12). Этот заголовок, скорее всего, является поздней вставкой в корпус текста, ведь число 12 противоречит явному положению текста, согласно которому число учеников одиннадцать (9).
Данный текст вообще является компилятивным. Например, между выделенными исследователями частями 2 и 3 читатель предполагает, что бедняки пойдут в город торговца жемчугом, но это делают только ученики; следуют два различных объяснения, данные в ответ на вопрос Петра об этом пути; затем следует внезапный вопрос Петра об имени торговца, после чего читатель вновь оказывается озадаченным тем, что путешествие из островного города следует проделывать пешком. Примеры рассогласований между 4й частью и более ранними частями текста можно привести следующие: внезапный скачок к третьей фигуре повествования; информация о том, что ученики ожидали продолжения служения христианам (10) (ведь вначале создавалось ощущение, что ученики были посажены на корабль во имя миссионерства нехристианскому миру) и т.п.
Встречающийся в тексте как в виде города (символизирующего, скорее всего, один из наиболее ценимых в гностицизме и манихействе символов жемчужину), так и в виде человека, Литаргоэль изначально мог быть нехристианским богословом. Но поскольку ни одно свидетельство о культе Литаргоэля не дошло до нас, то было бы более разумным полагать, что отождествление Литаргоэля с Иисусом Христом (9) было намеренным, когда Слово впервые было произнесено (см. Деяния Петра, 20 и Откровение Иоанна Богослова, 2.17). Образ Христа как плотского человека мог быть и способом взаимодействия с популярным культом Асклепия.
Деяния Петра и Двенадцати Апостолов следует связать с апокрифическими Деяниями I и II столетий, а не с более поздними деяниями, с которыми у нашего текста мало общего. Сходство двух из четырех его частей с Пастырем Гермы предполагает общую с ним дату создания II век нашей эры. Вообще, данный текст скорее христианский, чем гностический по своему характеру (кстати, весь 6й Кодекс из Наг Хаммади, в котором он и был найден, содержит негностические по своему характеру трактаты).
Предисловие к Доктрине Нашей Великой Силы (VI,4).
Доктрина Нашей Великой Силы является гностикохристианской «историей о спасении». Начинаясь с рассказа о сотворении мира, она рассказывает о действиях Божьего закона и благодати в конфликте между добром и злом, завершаясь описанием конца света и окончательной победы Божественной Благодати.
“Великая Сила” совсем не часто встречается в прочих текстах из Наг Хаммади (за исключением, пожалуй, только Софии Иисуса Христа), тогда как в коптских космологических гностических текстах, например, из Кодекса Брюса, она встречается многократно, из чего можно сделать вывод, что она является не абстрактнотеологической категорией в духе более позднего средневекового метафизического номинализма, но вполне конкретнокосмологической.
Из самого текста следует, что это «документ Всевышнего Бога». Такой Бог трансцендентен и пребывает «над всеми Силами», включая Бога Ветхого Завета, «Отца Плоти». Однако этот Трансцендентный Бог, что абсолютно нетипично для гностических текстов такого рода, вмешивается в ход истории: он тот, кто строит ковчег и спасает Ноя от потопа. Уже из самых первых строчек трактата становится ясным, что человеческое спасение зависит от познания «Нашей Великой Силы». Тем не менее, при чтении данного текста создается впечатление, что “Великая Сила” является в нем несколько периферийным понятием.