Кроме того, автор, отождествляющий себя с членом Церкви, использует знакомые нам из раннехристианской ортодоксии термины и тексты Писаний, и в то же время использует валентинианскую теологию для трактовки их своей аудитории. Этот учитель предусматривает такую Церковь, которая включает в себя как “психических”, так и “пневматических” христиан. Возможно, он адресовал своё поучение либо в целом им обоим, либо специально для небольшого круга
избранных. Возвеличивая в духе традиционного валентинианства представления
Павла о Церкви как о духовном организме, автор прибегает и к метафоре о растении с его корнями, ветвями и плодами: “их корни имеют связь друг с другом, а их плоды безраздельны” (19). Поскольку эти корни существуют ради плодов и прочего, то “станем же подобными корням, ибо все мы равны” (там же). Текст завершается предостережением о преследовании учеников (20) и увещеванием об искуплении их греха; те же, кто искупит его, получат “венец победы, равно как наша Глава была увенчана венцом славы Отца” (21).
Предисловие к Валентинианскому Учению (XI,2).
Название этого трактата не сохранилось, поэтому оно дано тексту исследователями уже в 60е гг. ХХ в. Валентинтанское Учение истолковывает происхождение творения и процесс спасения в валентинианстве, причём пользуясь преимущественно терминами софиологической мифологии. Данный трактат предлагает единственную подлинно валентинианскую оценку этого мифа в коллекции Наг Хаммади: Трёхчастный Трактат (I,5) описывает другую версию, где вместо Софии присутствует Логос. Наш же текст открывается описанием состава Плеромы, переходит к падению Софии и нисхождению Логоса, затем описывает сотворение Демиургом низшего мира. В тексте описывается, как София после страдания в изоляции раскаялась и получила Христа, который снизошёл, чтобы стать её божественной половиной. Их божественное воссоединение демонстрирует волю Отца, согласно которой “ничто… не случается в Плероме отдельно от сизигия” (т.е. что все сущности, помимо Него самого, являются парно зависимыми). Этот союз показывает, как все вещи “придут к тому, чтобы пребывать в единстве и примирении”.
Но начинает автор с обещания открыть “мою тайну” и рассказывает о крещенских и евхаристических молитвах и благословениях. Таким образом, данный текст является тайным катехизисом для кандидатов, посвящаемых в Гнозис.
Кроме того, текст даёт нам из первых рук свидетельство теологических разногласий между различными группами валентинианских теологов. Ириней, Ипполит и др. ересиологи отмечают ряд таких вопросов, включая и историю Софии: интерпретация Первоисточника (в смысле его монадичности или же дуальности) или Предела (каковы его функции), а также перемещения Софии (что ими движет). В то время как “отцы церкви” делали в своих изысканиях лишь зарисовки различных позиций гностиков, автор Валентинианского Учения детально занимается каждой проблемой, отвергая одни точки зрения и поддерживая другие.
Валентинианские теологи были не согласны друг с другом прежде всего в вопросе о том, является ли Первоисточник Всего монадой, или же диадой. Согласно Иринею, сам Валентин и последователи его ученика Птолемея говорили, что Первоисточник есть диада, состоящая из Отца Всего и его женской супружеской половинки, Тишины, Матери Всех Вещей (Ерес., 1.11.1). Но наш автор, напротив, утверждает, что Отец един, неповторим, что Он есть Монада, и что Тишина, далёкая от того, чтобы быть сизигией дуального Отца, была просто тем состоянием покоя, в котором Отец пребывал в изначальном своём одиночестве.
Вовторых, наш автор обсуждает функцию Предела: сам он считает, что Предел обладает Четырьмя Силами, в то время как другие валентиниане наделяют Предел лишь двумя из этих четырёх Сил. Как толкует эту историю наш автор, Предел первым отделил Страсть Софии от Плеромы, защитив, таким образом, Эоны от осквернения её грехом и поддержав их. Предел также удерживал Софию от поглощения Отцом, а помимо этого всячески поддерживал её саму и отделил от неё её страсти.
Третий вопрос о разногласиях между валентинианскими теологами касается интерпретации причин страданий Софии. Согласно Иринею, некоторые