Этот самый “Изъян Женственности” содержит единственный, пожалуй, во всей ткани повествования намек на сугубо гностикодуалистическую принадлежность данного текста, поэтому в отдельности от Софии Иисуса Евгност не может рассматриваться как гностический текст.
Вероятным местом написания греческого оригинала текста следует считать Египет. Дата написания текста, в отличие от всех остальных текстов из Наг Хаммади, датируемых II нач. IV вв., предполагается очень ранней потому, что стоики, эпикурейцы и астрологи названы в нем “все философы”. Эта характеристика могла быть применена в I столетии н.э., но не позднее. Блаженный Евгност, как и София Иисуса Христа, могли испытывать влияние сифиан. Предполагается также влияние на Евгност валентинианства, особенно изза более ярко выраженных, чем у барбелоитов и сифиан, числовых соответствий пространств Космоса.
Предисловие к Диалогу Спасителя (III,5).
Заглавие Диалог Спасителя встречается в начале и в конце нашего манускрипта и, очевидно, было добавлено позднее. Речь ведется от лица “Спасителя”, или “Господа” (причем последний никогда не зовется Иисусом или Иисусом Христом) в диалоге с его учениками Иудой, Марией и Матфеем. Причем этот текст не вполне диалог, т.к. в начале его (120 124) следует большой монолог Спасителя. Текст, к сожалению, сохранился лишь в весьма фрагментарном виде.
Диалог Спасителя писание чрезвычайно целостное, хотя некоторые его части и являют нам огромное разнообразие стилей и содержания. Он выглядит компиляцией разных направлений христианской мысли. Параллели авторскому пониманию крещения, находимые в апостольских Посланиях Павла, позволяют нам предположить также, что дата написания греческого оригинала текста конец I начало II вв. н.э.
Форма кратких диалоговых главок нашего текста весьма схожа с формой диалогов, находимых в Евангелии от Иоанна, причем последовательность тем, рассматриваемых в этих диалогах, имеет близкие параллели с речениями Евангелия от Фомы, особенно с его Речением №2 о поиске, нахождении, таинстве, господстве и покое. Ученики искали, и нашли, и приобщились к таинствам, но их господство и покой только в будущем. А сейчас они все еще несут бремя плоти, т.е. тела и земного труда, или, в терминах данного трактата, “Трудов Женственности”. Мария же, распознавшая эту истину, получает наивысшую похвалу от Спасителя. Эта тема продолжения трудов женского начала, т.е. продолжения человеческой расы через деторождение, четко выделяется в последней части нашего диалога.
Текст имеет следующую структуру:
Фрагменты креационного мифа (127 131), опирающегося на библейское Быт., 12.
Космологические откровения (133 134). Автор добавил к ней свои комментарии о Корне Нечестивости и о Крещении.
Апокалиптическое видение, распознаваемое во фрагментах (134 137). Это видение, имевшее место на высокой горе, откуда можно увидеть всю землю и все небо, своим предметом имело спасение души и ее предстояние перед Богом в новом облачении.
В финале следует моральное увещевание, благодарственная молитва и типично гностическое рассуждение о прохождении души через Силы Небесные. В этой части текста используется привычная христианская сотериологическая фразеология, схожая с пассажами из новозаветных Посланий; она также включает в себя косвенную ссылку на Евангелие от Иоанна (Ин., 1.18).
Несмотря на очевидное использование гностического языка в описании крещенского опыта, Диалог Спасителя нельзя трактовать как простой продукт гностической теологии. Пожалуй, он напоминает Евангелие от Иоанна в своей попытке заново истолковать “речения Иисуса” уже строго в свете гностической мысли.
Предисловие к Первому Апокалипсису Иакова (V,3).
В самом тексте данный трактат называется просто Апокалипсис Иакова, но поскольку следующий в этом же Кодексе текст (V,4) носит то же название, то нумерации обеим апокалипсисам дали их исследователи. Этот апокалипсис является диалогом, который ведут Иаков и Иисус, причем Иаков назван в тексте “Братом Господнем” (впрочем, понятие “брат Господень” следует трактовать в чисто духовном смысле). В первой части трактата (24 30) Иаков спрашивает Господа о страдании, выражает желание вознестись вместе с Господом, а Господь утешает Иакова в типично гностической манере, объясняя ему место человека во Вселенной. Далее (30 36) Господь готовит Иакова к мученичеству. Прочие интересные фрагменты, находящиеся во второй части нашего апокалипсиса, включают в себя и руководства, относящиеся к сохранению данного трактата в тайне (36 38), и рассуждения о потребности, испытываемой адептами христианского гнозиса в женщинахученицах (38 41), упоминается также упрёк Иакова в адрес Двенадцати апостолов (42), а в конце текста приводится относительно длинное повествование (дошедшее до нас, к сожалению, в сильно повреждённом виде) о мученичестве Иакова.