голос. Возница поднялся, и скрывавшие его фигуру одежды упали к
ногам. На повозке стояла женщина удивительной красоты, одетая в
дорогие облегающие шелка. В руках у нее были два острых, как сама
смерть дамасских клинка.
12
«Анай» - заворожено прошептали оборванцы.
«Не спеши Емыш, все еще впереди» - Татарка откинула грубую
ткань, и все увидели, что телега загружена самым лучшим, самым
опасным в те времена оружием – клинки, копья, ненависть.
Тем летом великому московскому князю Василию была
направлена грамота о состоянии дел в обители и ее окрестностях:
«Монастырь во славу святой Троицы построен, большинство
местного населения или приняли православную веру, или погребли
себя заживо – туда им и дорога, проклятые невегласы, чудское
исчадие. Но остались в Поветлужье несколько деревень поганой
веры. Руководит чудью дева воительница по имени Аннушка, под ее
рукой и совершаются набеги на православные села. А еще жжет она
часовни, что ставим мы на местах языческих мольбищ. А поскольку
Ветлуга – может стать важным торговым направлением, просим
прислать отряд пищальников, чтобы святую веру укрепить на этой
богатой зверем и рыбой земле».
Тем летом, у московского князя не было дум в указанном
направлении. Дикие края конечно нужны Руси, ибо способствуют
пополнению казны, но когда войны много, воинов не хватает.
Вереница плененных, но непокоренных черемис - человек сорок,
связанных между собой до крови веревками, плелась по тропе,
угнетаемая конвоем. Были еще монахи и поп. Решено было свести
всех к реке, где они будут либо казнены, либо крещены в
зависимости от их выбора. Вот и холодная Шада. Выбрали открытое
место, где есть пологий спуск и поп зашел по пояс в мелкую речку.
Людей поставили на колени в траву. Первой отвязали молодую
женщину в сбившемся шарпане. Ей было велено идти к попу,
который уже запел что-то непонятное. Войдя в реку, она кинулась к
другому берегу, но рыжий выстрелом из лука мгновенно убил ее.
Черемисы завыли. Стали отвязывать другого.
13
«Аннушка!» - всхлипнула одна из женщин, устремив свой взор в
поле. И от этого имени холод пробежал по жилам московитов. В ста
саженях от себя они увидели саму богиню смерти. Женщина в
черных шелках поставила монгольского скакуна на дыбы. Из-за ее
спины рукоятками вверх крест-накрест торчали два дамасских
клинка. Как только передние копыта ее коня коснулись земли, из леса
сломя голову выбежала вооруженная чудь, впереди озлобленной
беспорядочной толпы неслись всадники. Черный конь Аннушки
сорвался в галоп. В мгновение ока, она оказалась рядом с
московитами, а те, оправившись от наваждения, выстрелили разом,
причем все в Татарку. Позже люди говорили, что нескольку стрел
точно попали в колдунью, но как будто отскочили от нее. Выхватив
саблю, Анай врезалась в толпу неприятеля, большая часть которой
уже бежала по направлению к лесу. Удар – мертвец, удар и человек
разрублен пополам, шесть ударов, шесть трупов. Татарка пронеслась
сквозь бегущих воинов московского князя и преградила им путь к
отступлению. Спешившись, она выдернула из-за спины вторую
саблю и дико закричала: «Рыжий!»
Это был вызов на поединок. Победит рыжий - монахов и воинов
отпустят, если Аннушка - убьют всех. Чудь освободила пленных.
Рыжий вышел вперед и вытащил саблю. На его лице была все та же
вечная злоба, казалось, он даже рад этой встрече.
- Помнишь ли меня? – крикнула Аннушка,
- Надо было тебя тогда в лесу вы-бать и убить, бл-дь поганая! –
процедил рыжий. Анай уже понимала, что значат эти слова у
московитов.
Тот поединок был совсем коротким. Двумя ловкими ударами,
рыжий был обезоружен, к тому же Аннушка нанесла ему легкое
ранение и приказала всех вязать. Когда вяжешь человека, у него
остается надежда, что его просто берут в плен, на самом же деле, так
легче казнить – ведь пленник не дергается и не убегает. К тому же он
не так сильно кричит, когда во рту веревка.
14
Воинов решили четвертовать (ведь московиты так любят этот вид
казни) всех, кроме рыжего. Его, как самого ярого заступника рушлой