Потратив на дорогу домой около двадцати минут, Анфиса Ивановна покинула троллейбус и зашагала к своему подъезду, исписанному уже несколькими поколениями жильцов в символы эпохи и знаки ненависти к этому миру. Изредка среди нецензурной мазни, вскрывающей общественные пороки, вкрадывалось нехарактерное «Маша, я тебя люблю» или «Валера, ты самый лучший». Нередко надписи содержали грамматические ошибки, придающие написанному своеобразный шарм.
Зайдя в тесную однокомнатную квартиру, Анфиса Ивановна сняла с себя пальто и, аккуратно повесив его в шкаф, направилась в комнату, захламленную старыми книгами, купленными, по большей части, для красоты и поэтому девственными — глаз читателя еще ни разу к ним не прикасался.
После вечернего туалета, она легла на чистую белую простыню, застеленную на раскладывающуюся кровать, и уснула, пытаясь подавить в себе страх того, что, возможно, завтра на работе странные люди в черных одеяниях расправятся с ней.
22
— Блядский дождь! — презрительно произнес ученый, проснувшись. — Надеюсь, в Европе у них там солнышко светит, — уже ехидно он добавил, разговаривая с самим собой.
— Главное, чтобы ничего не закоротило. — Хотя он прекрасно знал, что вся выстроенная им за долгие годы система бункера была надежно защищена не то что от дождя, но и от артобстрела.
Изобретатель все равно частенько себя же предостерегал: такой привычкой его наградила работа в разного рода закрытых НИИ, последний из которых был связан с экспериментальной медициной.
Львович подошел к вводной консоли, экран которой исправно горел вот уже несколько последних дней подряд.
— Как ты там, мой дорогой песик? — произнес он с долей иронии в голосе и слегка поморщил и без того потрепанное временем лицо, напоминавшее с каждым днем все больше и больше выжатый лимон.
В ответ на консоли появились модифицированные импульсы собачьего мозга в текстовом выражении.
Находясь в предвкушении того, как постепенно будет захвачена признанная безупречной система контроля над супермашиной для разгона частиц, он улыбался. А потом резко снова морщился, когда новые данные поступали прямиком к нему на экран.
По уже отработанной схеме он без труда завладел одним из засекреченных спутников и принялся без лишнего шума, под видом запуска всякого рода вспомогательных программ овладевать контролем над всей системой громадного комплекса. По расчету несправделиво забытого ученого, на эти скучные процедуры у него должно было уйти по меньшей мере около одного дня. В любом случае, он должен был успеть, потому что уже завтра вся эта гигантская система должна была самоликвидироваться одним нажатием клавиши «Enter» на консоли управления.
— Так-с. Какая интересная система пожаротушения… Правда, Бобик? — обращался он к собачьему мозгу, взятому под контроль собранными за десятилетия компьютерными системами. Сейчас он копался в алгоритмах распознавания пожаров и видел, как они устроены. Получив нужные данные, он сразу же сообразил, что через эту же систему можно пустить отравляющий газ практически во все закоулки комплекса. И все это было предусмотрено, явно, на тот случай, если назойливые террористы или прочие несогласные с системой захватят объект и будут использовать его в своих корыстных целях.
— Хех… Я поражен! Неужели еще кто-то думает, что такие огромные средства были затрачены для мирных научных разработок? — восхищаясь собственной проницательностью, произносил Львович полушепотом. — Мирный атом, мать твою.
Сильнее барабаня по клавишам, он продолжал продвигаться в недра систем управления коллайдером. Сейчас он видел отчеты произведенных испытаний, которые либо были опубликованы в прессе под видом научных открытий, либо строго засекречены. Как, например, искусственное образование перманентных черных дыр, которые можно было использовать в качестве оружия, превращающего поверхность отдельно взятого региона в страшное молекулярное месиво, в котором не останется ничего, кроме безжизненной искаженной материи.
Львович помнил, как, еще будучи студентами, они фантазировали на тему массивных водородных взрывов, которые могли превратить за считанные минуты в ад все живое на земле. Но для чего было создано это оружие, он на сегодняшний день сам не понимал.
— Куда уж мощнее, ребятки? — задавал ученый риторические вопросы, и в голове его вновь возникали картины из кружащего голову прошлого, когда он всерьез думал, что может сделать мир лучше. Несмотря на те преступления, которые творил сейчас ученый в информационной среде, конечная его цель была все же остановить эту адскую машину и уничтожить ее продуктами собственного производства. Позже он произведет расчет, какой мощности необходимо создать искажение в пространстве, чтобы стереть этот громадный объект раз и навсегда с лица планеты. Львович, будучи одним из лучших специалистов в сфере ядерной физики, еще в далеких восьмидесятых догадался о возможности создания подобных «титанов разрушения», но знаниями делиться своими не очень-то и хотел, почему и попал в немилость. Взламывая систему блокировки дверей в исследовательский центр, он впадал в глубокие раздумья о том, не украл ли кто часом его мысли? В свое время они были четко изложены на листах пожелтевшей бумаги. А, быть может, на другом конце света, за «железным занавесом», некто такой же умный, но отнюдь не гуманистичный по натуре человек дошел своим умом до подобного. Однако нарциссизм и вера в собственную исключительность фактически запрещали Львовичу думать, что еще кто-то, кроме него, смог додуматься, как за сотые доли секунды можно похерить весь мир, если не всю вселенную.