— Подопытный Иванов Петр Степанович, — обратился один из военных к Малдеровичу.
— Но я Малдерович… — успел возразить бывший агент, как в ту же секунду получил пулю в лоб и упал замертво, кровью забрызгав белый кафель. Один из военных взял рацию и произнес:
— У подопытного номер 18 наблюдается сохранение памяти. Идем дальше.
После этого послышался щелчок, и солдаты двинулись по темным коридорам.
39
— Что вы, блядь, наделали? — спросил высокопоставленный генерал у худощавого парня, который настолько волновался, что не мог толком связать несколько слов.
— Понимаете, эта наша сеть, в которую мы внедрили сознания живых людей, случайно дала сбой. И мы думаем, что произошло спаливание уровней… То есть сваливание… — заикаясь, произнес молодой ученый.
— Какое, на хуй, сваливание? Я тебе щас устрою сваливание! — кричал генерал, совершенно не понимая, о чем идет речь.
После секундной заминки ученый продолжил говорить:
— Мы думаем, что на практике осуществилась теория эмерджентности, то есть, спонтанного возникновения сознания в пределах нашей Семантической Сети… — ученый опять не успел договорить, как генерал махнул рукой, и два человека в черной униформе вывели его на коридор. Один из их компании остался наедине с генералом.
— Майор, что слышно с поиском пропавшего объекта 19? — спросил генерал. Офицер, не привыкший говорить попусту, ответил кратко:
— На территории испытательного комплекса объект не обнаружен. Начинаем прочесывать окрестности.
— Ясно. Продолжайте работать, — сказал генерал и глубоко вздохнул. Затем он посмотрел на картину, висящую на стене. На ней был нарисован военный крейсер. В эти самые мгновения, быть может, генерал вспомнил свою юность…
…А освобожденная из кибернетического плена Женя набрела на окрестную деревушку. Трясясь от холода, она постучала в ветхую хатку. И через минуту-другую дверь ей отворила бабушка с замотанной в платок головой.
— Ты хто такая, дзяўчынка? — спросила она.
— Я Олеся. Или… Или Женя… Со мной был Сергей. Но они его убили. И скоро найдут меня… — растеряно произнесла девушка. — Я жить хочу… — она вдруг заплакала.
— Ах ты, дзіцятка маё! Ну заходзь ужо, а то змерзнеш… — произнесла бабушка и впустила в свой дом девушку в белой пижаме с грязными земляными пятнами.