— Бэри тры, — расщедрился сосед Обоев, пошел за сигаретами и надолго застрял в недрах помещения. Семен Давыдович устал ждать, раскрыл ближайший портсигар, вынул три сигаретки, которые оказались папиросками, крикнул «Я взял!» и вернулся домой.
Перекурив, Семен Давыдович взялся за журналы. Их оказалась целая стопка.
Левый глаз оправдал ожидания. Правда, никто с той стороны больше не заглядывал, зато вовсю показывали картинки. Выходило забавно.
Газета «Наше Бутово», разразившаяся критической статьей о деятельности районной власти (Семен Давыдович мельком ознакомился с насущными проблемами), показала ролик о запоздалом прохожем, спешившим домой от метро «Дмитрий Донской». Судя по ролику, прохожему угрожали вампиры в телефонных будках, живые мертвяки в 13-м микрорайоне, построенном на бывшем кладбище, и стаи летучих мышей, облюбовавших чердаки домов серии Е205.
«Независимая газета» открыла вид на ветерана, увешанного винтовками, который вдвоем с медведем изучал справочник «Спутник партизана». Ветеран перевернул страницу. Медведь поднял башку и глухо рыкнул. Семен Давыдович поспешно отложил опасную прессу.
Газета «Лестница Кассандры», из которой свернулась самая длинная трубочка, загадочно посверкивала хрустальным шаром, в его туманной глубине угадывались этапы жизни Семена Давыдовича в различных обстановках: дома, на работе и почему-то в больнице с перевязанной ногой.
Следующим в стопке оказался журнал «Профиль». Богато одетый мужчина, видимо, демократ, с проблемами в области стоматологии недобро поглядел в сторону Семена Давыдовича и цыкнул проблемным зубом.
Семен Давыдович решил, что на этом пора приостановить зрительные наслаждения и перекурить. Тем более, что кот, так и не оправившийся от икоты, сидел рядом, смотрел голодными глазами и время от времени пугал непривычным «к-мяу».
На кухне Семен Давыдович обнаружил, что левый глаз настолько натренировался, что видит странное в любом отверстии. Из кувшина, где водопроводная вода отстаивалась от вредных примесей, выглянул маленький лохматый человечек, пискнул «Выпей меня» и скрылся внутрь. Семен Давдович долил в кувшин воды. Лохматая голова высунулась наружу и торчала из горлышка как экзотический цветок, молча лупая глазами.
Семен Давыдович поставил кувшин на подоконник и прикрыл занавеской — нечего подглядывать. Затем сел на табуретку, подтянул к себе пепельницу и закурил. Ароматный дымок тянулся к потолку, свиваясь в затейливые узоры. Внезапно кот перестал икать, вспрыгнул на стол, чего даже котенком не делал, и толкнул лапой помидоры. Овощи раскатились, и из-за них с писком выскочили маленькие человечки в дурацких колпачках. Они нахально кувыркались, прыгали по клеенке, а один затеял размахивать перед носом Семена Давыдовича флагом со скрещенными куриными косточками. Пиратская выходка человечка так его расстроила, что он смахнул на пол помидоры вместе со всеми их обитателями, а коту крепко дал под зад за беспардонное поведение.
После курения Семену Давыдовичу пришла мысль подкрепиться кофеем. Он поставил на стол блюдце с круглыми крекерами, взял ложку «Черной карты заваривается в чашку» и долил кипятку в чашку. Все бы, наверное, обошлось, но бес любознательности пришел в движение и чувствительно толкнул нашего героя под локоть.
Семен Давыдович прикрыл правый глаз и заглянул в чашку левым.
Это было роковым поступком. Кофе подмигнуло в ответ десятками глаз и полезло хрупать крекеры.
Семен Давыдович закрыл оба глаза, но было поздно. «Хруп-хруп, чав-чав-чав», — слышалось от стола.
«Хруп-хруп, чав-чав-чав», — сказал Семен Давыдович, сползая с табуретки, крепко зажмурившись. Ему требовалось на воздух. «Хруп-хруп, чав-чав-чав», — под ногами что-то пискнуло, то ли клоун, то ли кофеманчик. «Хруп-хруп, чав-чав-чав», — выходя на балкон. «Хруп-хруп, ча…», — когда балкон кончился.
Рулон Обоев услышал грохот и посмотрел вниз. На сугробе, которого не должно быть, лежал Семен Давыдович (которого там совсем не должно было быть) и улыбался. «Вэздэ бэзобразия», — сказал Обоев и вызвал неотложку.
В больнице, где Семен Давыдович лечился от множественных переломов, он поделился с соседями по палате интеллектуальными переживаниями.
— У Вас случилась аномалия левого глаза, — заключил больной-физик. — Оптический обман.
— Да нет, — возразил больной-художник. — Просто у Вас такое видение.
А больной-психиатр подумал, что неокрепший ум легко повредить, озадачив непосильной нагрузкой.
Но более всего заинтересовался рассказом анестезиолог, который подрабатывал внештатным корреспондентом «Лестницы Кассандры» и по долгу службы обладал широким воображением.