– Девушка, сто лет назад я была в таком же, как вы положении, – перевожу взгляд вниз. – Примерно на такой же высоте без лифчика и в рваных трусах, когда убегала от собаки. У вас хоть трусы без дырок. Не переживайте. Вы главное прыгайте не как я в позе звезды. А то спину Сереже повредите. А мы отвернемся и смотреть не будем. Все нормально, – либо Потапов приемный, либо это его мачеха. Троллить всех и все, по словам Сережи, это у них семейное. А поддерживать несуществующей историей девицу, назвавшую их сына скотиной, уж слишком по-доброму и человечно.
– Да прям щас я отвернусь, – возмущенно произносит Сережин папа. – Ну уж нет, я ему не доверяю. Специально возьмёт сейчас и не поймает ее, чтобы нас не знакомить, – а вот отец точно родной.
– Дурдом! – зло произносит Сережа. – Мама, хоть ты отверни его.
– Все, все, не переживай. Саша, – отворачивает своего мужа спиной ко мне, сама не неотрывно смотрит на меня.
– В коре дерева живет, так называемый, короед-волосевик. Он поедает не только кору, но и волосы. Въедается в волосяные луковицы, – уверенно произносит Сережа. – Если не прыгнешь в ближайшее время, со временем останешься лысой.
И все-таки недаром я назвала его когда-то пиздюн. Складно врет. Я закрываю глаза, считаю про себя до пяти и прыгаю, не зная как. На удивление, я жива и ничего не болит. Потапову, скорее всего, я что-то повредила, но вида он не подает. Зато протягивает мне футболку. Мгновенно натягиваю ее на себя.
– Ну что ж, теперь за знакомство можно и шампанского. И похрен на газы! – радостно произносит папа Сережи.
– Очень к месту, папа.
– Конечно, к месту. У меня сын не заднеприводный, да еще и девушка имеется. Это надо отметить с размахом. У нас есть вино, пармезан и колечко домашней полукопченой колбасы, – а ведь и вправду есть, судя по корзине и пакету.
– Хорошо, что ты, сыночка, футболку снял, а то она у тебя была надета шиворот-навыворот. А это значит, быть битым. Работает все-таки примета, – нет, все же, его мама.
– По новым данным, это еще и к скандалу, – тут же добавляю я, смотря на то, как Сережа закатывает глаза. Черт, снова неловкость. Как дальше-то вести себя с его родителями?
– Алина, – улыбаясь произносит женщина.
– Эля.
– А полное имя Эльвира?
– Ариэль, – нехотя произношу я.
– О, такой порошок есть, – задумчиво произносит папа Потапова, осматривая меня с ног до головы, и тут же получает толчок в плечо от жены. – Ну что? «Ариэль» не просто чисто, а кристально чисто. Что-то такое было в рекламе.
– А давайте переместимся к вашей палатке, – резко переводит тему мама Сережи. – Это же вы там остановились, да?
– Мы. Но, может, вы пойдете в ваш санаторий, мама?
– Не может.
– Совсем екнулся? – тут же встревает его отец. – Я оттуда сбежал не для того, чтобы так быстро вернуться. Пойдемте.
Что такое самая настоящая неловкость я испытываю на себе, кажется, нескончаемые минуты всего пути до нашей палатке. Чувствовать на себе взгляды Сережиных родителей, то еще испытание. Пока Потапов младший расстилает покрывало, о чем-то тихо переговариваясь со своими родителями, я забираюсь в палатку и начинаю приводит себя в порядок. И, как назло, не могу подобрать нормальный наряд. Перебрав всю имеющуюся одежду, достаю платье розового цвета, длиной по колено. Снимаю футболку и в этот момент в палатку влезает Сережи.
– Ты как? – слышу позади себя его голос. Начинается, блин.
– Ты даже, когда меня девственности лишил, не задавал таких дебильных вопросов. И сейчас не начинай. Я готова сгореть со стыда. Удовлетворен?
– Ты и стыд? Это что-то новенькое.
– Скотина, – толкаю его в плечо со всей силы, из-за чего у него не получается сгруппироваться в столь тесном пространстве и он падает на бок, заливаясь смехом. – Смешно тебе?
– Честно? Да. Это надо умудриться в таком месте и при таких обстоятельствах встретиться с родителями. Не только же мне позориться перед твоими. Теперь ничья.
– Это все ты виноват, гад! – очередной толчок, но Сережа успевает не только перехватить мою руку, но и повалить меня, прижав своим телом.
– Мы можем придумать несуществующую болезнь и смотаться отсюда в течение десяти минут. Хочешь? – с одной стороны – да, ибо жуть как стыдно. С другой – обойдется. Не сразу понимаю, что этот ненормальный наклоняется к моей груди.
– Ты чокнулся?
– Нет, – усмехаясь произносит он.
– У вас все нормально? – только этого еще не хватало. Хорошо хоть не заглядывает в палатку.
– Все в порядке, мама. Доставал из Элиной ноздри жука. Она так глубоко дышит, что залетел, зараза, – ну, сученыш, получишь, как только мы попадем домой.