Откусываю колбасу под цепким взглядом аномального.
– Я колбасу сто лет не ела. Все равно я уже нагрешила сегодня, можно и колбаски покушать. От одного раза же не умру, да? Как думаете, Сергей Александрович?
– От колбасы точно не умрешь. А от дурости – да. Я первый и последний раз нанимаюсь тебе в няньки.
– А, кстати, зачем ты поперся за город, если этого не хотел?
– Тебя решил непутевую проконтролировать.
– А что так? Уже поплыл? – точь-в-точь повторяю произнесенную им фразу.
– С четырех лет, – парирует в ответ.
Какая-то странная ситуация. Стоим в полутемноте, я с колбасой, он с виски и какого-то лешего улыбаемся друг другу. Наверное, так бы и стояли, если бы не звук подъехавшего автомобиля.
– Это что? – тихо интересуюсь я.
– Это жопа.
– Блин!
Заворачиваю колбасу в пакет и запихиваю в сумочку. Совершенно не соображаю, что делать. Глаза мечутся, и я интуитивно захожу в какую-то комнату.
– Ты куда?
– В шкаф.
– Совсем долбанулась? С яйцами?
– А что еще делать?
– Что угодно, но не в шкаф. И оставь яйца.
– Да прям щас. Я без них к озеру не вернусь. К тому же, я за них заплатила.
Оба замираем, когда осознаем, что хозяева подходят к входной двери. Резко открываю старинный шкаф и залезаю внутрь.
– Чего стоишь?
– Только идиоты прячутся в шкаф, – шепчет Потапов, залезая ко мне. – Ты кино не смотрела? Это всегда заканчивается плохо.
– Не всегда. У нас будет все хорошо. Вот тебе крест даю. Да и я чувствую, что это дом хороших людей. Сейчас они лягут спать, и мы уйдем. У меня же глаз алмаз.
– Тихо.
Мы оба замолкаем, и я передаю Потапову упаковки с яйцами. Сама же тянусь за колбасой. А потом за каким-то фигом аномальный подсвечивает меня телефоном, аккурат, когда я откусываю кусок. И смотрит на меня так, словно я за нее не заплатила.
– Ну что? Я кушать хочу.
Замолкаю, когда в дом входят хозяева.
– Какого хера дверь открыта?!
– Без понятия, я закрывал.
– Бери товар и дуй на базу, – на базу ночью? Хотя, так даже лучше, оставят нас одних. – Что за херня? – орет первый мужик. – Здесь нет двух упаковок, – блинский блин, они что, яйцами торгуют? – Серый, блядь, что за дела? Где, сука, кокс? – кокс это….
– Еб твою мать, глаз у нее алмаз, – еле слышно произносит Потапов, от чего у меня сердце уходит в пятки...
Глава 18
Глава 18
То есть у нас сейчас на руках не два десятка яиц, а кокаин? Круто. И нам, вероятнее всего, конец. Не так я планировала закончить этот вечер и свою жизнь. Ну хоть колбасы перед смертью поем. Откусываю очередной кусок.
– Лучше бы я в туалете девственности лишилась.
– Заткнись, – шикает на меня Потапов.
Судя по стихнувшим звукам, шайка наркодилеров сейчас читает на кухне мою записку. Хорошая новость, они подумают, что мы ушли. Плохая – в шкафу одна пыль. У меня уже нос ходит табуном еще и немного, и я дам знак, где нас искать. А ведь, когда я смотрела фильмы, где героиня чихает, тем самым давая себя обнаружить, я закатывала глаза от дурости, происходящей на экране. Сейчас я, как никогда, понимаю экранных идиоток.
– Здесь много пыли, – все же не выдерживаю и шепчу рядом с Потаповским плечом.
– Переживешь.
– В целом, да. Но проблема в том, что я хочу чихать.
– Если ты только посмеешь это сделать, я тебе всю задницу ремнем отобью, как только мы отсюда выберемся. Клянусь. Терпи.
И я стойко терплю, ровно до тех пор, пока не слышу в комнате ругательства наркодилеров. Нос тупо живет своей жизнью. Как только я понимаю, что этого не избежать, я подношу руку ко рту, но вместо тихого чиха получается собачий лай в виде четкого «ав». Как там говорят, вся жизнь промелькунула перед моими глазами? Ни черта. Мелькает перед моими глазами полоска света и мужик бандитской внешности, открывший шкаф.
– Во дела, – судя по голосу, этот не главный. Его ругал другой мужик. – Цоколь, они здесь.