Большинство людей видели в стене кирпич и раствор. Кирпичи были более привычны. Они были безопаснее. Я была убеждена, что если бы люди могли увидеть, как на самом деле выглядели стены, у них возникло бы гораздо больше вопросов. Типа: если снаружи ничего нет, то зачем нам гигантский, плавящий плоть забор вокруг нашего города?
Но обычно задавали не такие вопросы. Иногда мне казалось, что они вообще не думали: они просто читали сценарий.
— Есть что сообщить?
Я высунулась из Билла и увидела стража контрольно-пропускного пункта, смотрящего на меня из-за окна с толстым стеклом. У него было то, что я называла лицом типа Гр, где Гр означало грубый. В Далласе не было большого разнообразия. Каждый Нормал относился либо к типу Гр, либо к типу Гл. Я предпочитала грубые черты, потому что в них было хотя бы несколько линий. Все гладкие лица выглядели одинаково: просто идеальные овалы с красивыми глазами.
— Прости, что? — сказала я.
Страж контрольно-пропускного пункта хмуро смотрел на меня, от этого стали глубже точеные морщины возле рта. У него были бледно-лиловые глаза и светлые, развевающиеся на ветру волосы, которые вызвали мысль, что он, вероятно, подал заявку на участие в лотерее кинозвезд сразу после школы.
А теперь он сердился, потому что его номер не вытянули.
— Я сказал… — его голос доносился из динамика посреди окна, натужно и медленно, — у вас есть что сообщить?
У меня было, о чем сообщить. Я должна была сказать ему, что разбила старый тостер, который нашла в урне Джонсов, и что я засунула его внутренности в свой комбинезон — и я, вероятно, должна была сказать ему, что Ральф планировала использовать эти части, чтобы сделать что-то в высшей степени незаконное позже. Но я этого не сделала.
— Неа. Ничего.
И хотя мои карманы были набиты вещественными доказательствами, на КПП меня не допросили.
— Хорошо, приятного дня, — буркнул он, перебивая меня.
Контрольно-пропускной пункт Сапфир всегда было легко пройти. Все стражи знали меня, и они знали, что лучше не просить у меня отпечаток — потому что, если они спросят, я пройду, вонючая, в их будку. Я двадцать раз тыкала пальцем не в ту сторону, а когда меня пытались поправить, притворялась, что я глухая.
Быть Дефектом означало, что мне все сходило с рук. Говард написал какой-то базовый протокол в какой-то момент, когда я только начала собирать мусор. Такие вещи, как говорите медленно, не пытайтесь ее кормить, и, ради всего святого, перестаньте давать ей фонарики, чтобы она могла с ними играть — она не ведет ночной образ жизни и воспользуется лампочками, чтобы разжечь мусорный костер.
Просто основные вещи.
Конечно, был какой-то протокол о том, как со мной обращаться. Но я все еще была ходячей беспрецедентностью, и Нормалы не знали, как с этим справляться. Они видели кареглазую девушку с косой, которая выглядела так, будто она позволила заплести ее какому-то копытному животному, и просто считали меня глупой. Хотя на самом деле я могла говорить так же хорошо, как и все остальные, а иногда и лучше, потому что Говард начал давать мне уроки словарного запаса в раннем возрасте.
И это были такие уроки, когда он бросал на меня скорпиона, если я давала неправильный ответ, так что я быстро училась.
— Езжай быстрее! — крикнула я.
Я сидела на задней ступеньке мусоровоза, одна рука была просунута в стальной поручень в углу. Челюсти Билла были закрыты, и ветер уносил большую часть его запаха. Я шлепнула его по железному боку и наклонилась, чтобы крикнуть:
— Быстрее!
Просить Билла ехать быстрее было так же глупо, как и просить его ехать медленнее. Его датчики зафиксировали сигнал, когда мы пересекли линию контрольно-пропускного пункта, а это значило, что он знал, что мы на пути к выезду, где ограничение скорости составляло колоссальные двадцать пять миль в час. И Билл никогда не поднимал скорость выше двадцати пяти.
— Ты чертовски скучный, ты знаешь это? — буркнула я. Но, по крайней мере, с Биллом, плетущимся рядом, у меня было достаточно времени, чтобы расслабиться и насладиться свежим воздухом.
Дорога через Выход изгибалась широкой U между Сапфиром и Гранитом. По обеим сторонам были пустынные поля, густо заросшие сорняками и всегда утопающие в облаках жуков. Граница выступала растянутым треугольником с левой стороны от меня, и стена вдоль этой границы была обнажена от края до края.
Отсюда было легко увидеть, что стена на самом деле представляла собой огромный смертоносный забор. Листы чистой энергии, потрескивающие и бледно-голубые, тянулись, чтобы заполнить промежутки между линией хромированных проводящих столбов. Сами столбы имели ширину всего в человеческий рост, но стояли выше трехэтажного дома.