Я должна была разнести все это на куски, прежде чем уйду.
Я помнила, как Уолтер говорил о том, что у наемников было оборудование, которое превращало металл во все, чего они хотели, и именно так они делали свои пули. Я знала, где они хранили эту штуку — я даже видела ее. Маурья, очевидно, полностью уверенная в том, что я безропотно буду слушаться, отвела меня в подсобку на второй день моего пребывания там.
— Это называется авто-кузнец, — радостно сказала она, ведя меня в комнату. — Это одна из самых мощных технологий Старого Света, которую мы нашли на Севере, и мы берем ее с собой всюду. Все, что нам нужно сделать, это найти где-нибудь старый аванпост, который все еще подключен к электричеству, и все в порядке.
Я едва взглянула на авто-кузнеца: мой взгляд сразу обратился к огромному складу солнечных боеприпасов, сложенных за ним. Там были ящики с кристаллами. Достаточно, чтобы снабдить небольшую армию, подумала я. И глупо было то, что наемники хранили ящики в комнате с большим стеклянным окном на потолке.
Я помнила, как смотрела на потолок, видела, как солнечные лучи падали на эти ящики, и я сразу подумала о том, насколько сильным будет взрыв.
Я не переставала думать об этом с тех пор.
Маурье пришлось щелкнуть пальцами перед моим лицом, чтобы я сосредоточилась.
— Смотри.
Авто-кузнец был меньше, чем я думала. Он мог бы довольно легко поместиться в кузове пикапа. По сути, это была печь в форме яйца с множеством металлических стержней, свисающих со дна.
Маурья бросила кучу металлолома в топку печи, и машина начала нагреваться. Когда она закипела от расплавленной жидкости, она подошла к одной из рук и щелкнула переключателем над ней.
— Это патроны мелкого калибра, — крикнула она, когда авто-кузнец начал сбрасывать патроны.
Они вывалились из его руки в круглую металлическую корзину. Каждый был идеально вырезан и все еще раскален докрасна.
— Как только они остынут, мы их загрузим. Такая простая машина, да? — добавила она с ухмылкой. — Но с этих уродов мы сдерем кожу.
Пули убивали Нормалов. Убивали их довольно сильно, на самом деле. И мне было все равно, умрут ли они. Но хоть они и обращались со мной как с мусором всю мою жизнь, они все же были лучше наемников.
Особенно, Джексона.
В нем было что-то странное. Другие наемники посмеивались над тем, что он мне понравился. Я не могла быть уверена, но это было похоже на то, что убило Брендона. Мне не везло, когда дело доходило до подобных неприятностей.
Даже переодевшись мужчиной и с избитым лицом, мне все равно случалось пересекаться с кем-то, кто чего-то от меня хочет.
Джексон появлялся везде, где у меня была работа. Он будто преследовал меня. Он никогда ничего не говорил: просто смотрел и ухмылялся. Я могла бы придумать план, как вернуться в мастерскую три раза, если бы не попытки избежать Джексона.
Сегодня утром моя удача закончилась.
Я проснулась на пару часов раньше всех, потому что моей работой было вытереть все ванные комнаты. Наемники думали, что заставить меня убирать за ними — хороший способ унизить меня за то, что я новичок. И, может, так и было, если бы я хоть немного заботилась о том, чтобы присоединиться к их банде. Но правда была в том, что я не могла бы и мечтать о лучшей работе.
Когда я брала швабру в руки, это давало мне повод идти куда угодно и делало меня невидимой. Никто никогда не обращал внимания на людей, которые убирали беспорядок — этому я научилась, будучи сборщиком мусора.
В коридоре было темнее, чем в казарме. Электрические фонари светили не так ярко, как на башнях. Они представляли собой металлические нити, закрученные внутри стеклянных колб, и каждая лампочка была прикреплена к стене в клетке из черной проволоки.
У одной в конце коридора явно было короткое замыкание. Испускаемое им свечение было таким слабым, что было бы нечестно называть его светом. Вместо этого лампочка хрипела и угрюмо мерцала на стекле, заливая изношенную бетонную стену бледным, нерешительным блеском.
Маурье приходилось проходить под ней каждый раз, когда она шла в свои покои. Иногда она горела, пока она не пройдет, но иногда она мерцала, как только она вставала рядом. Все шло не так, когда это происходило.
Она стояла и смотрела на свет пятнадцать минут; все утро пыталась вставить новую лампочку. Казалось, она не понимала, что проблема была не в лампочке. И я не собиралась ей говорить.
Я признавала, что мне было немного радостно, когда что-то шло не так, как она хотела. Маурья могла контролировать чистоту бараков и мусор в столовой. Маленькие, простые вещи. Все остальное доставляло ей неприятности.