После быстрого мытья он вытащил из-под раковины нож. Он был острым с обеих сторон и с острым концом. Он провел ножом по щекам и подбородку, несколькими легкими движениями соскребая волосы с лица.
Я знала, что он делал. Этого слова не было в моем языке, но это не означало, что я не слышала шума. Я должна была выбраться отсюда, пока не стало совсем неудобно.
— О… я хотел узнать, не захочешь ли ты помочь с поставками, которые Маурья собрала в конце недели, — сказал Джексон, когда я подняла свой блокнот. — Она бы спросила тебя напрямую, но она очень занятая женщина.
Это звучало крайне подозрительно для меня. Сбежать вряд ли выйдет. Джексон, вероятно, снова пытался остаться со мной наедине — в том месте, где его никто не будет прерывать. Но я была согласна пойти, потому что я планировала сбежать к тому времени.
— Хорошо, — сказал Джексон.
Он вернулся к царапанью, а я пробралась к коридору.
— Можешь заняться своими делами, если хочешь. Это все, что мне нужно — ах, блин, — Джексон опустил нож на край раковины. Он держался за лицо, будто только что поранил себя. — Возьми вон то полотенце, ладно? Я не хочу забрызгать весь пол кровью.
Я тоже не хотела, чтобы он капал, потому что это означало, что мне придется вернуться. И я не хотела снова оказаться в этой комнате, если могла. Я сделала четыре шага к шкафу, схватила полотенце и повернулась.
Он успел встать между мной и дверью.
Джексон смотрел на меня сверху вниз, закрывая ее. Мы были одни. В комнате было спокойно, тихо.
Но пространство между нами было в огне.
Он пересек брешь. Три шага против моих четырех. Я старалась сохранять спокойствие.
Джексон остановился на расстоянии вытянутой руки. Он наклонился так близко, что я ощутила запах соли в порах его головы.
— Эй… Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты — хорошая лошадка, да? Ты много выиграл для меня, — он скользнул мозолистой рукой под мой подбородок и заставил меня встретиться с ним взглядом. — Итак, раз ты был добр ко мне, я собираюсь помочь тебе.
Это было плохо. Все это было плохо для меня. Мое сердце и мой разум соревновались, кто из них может загнать себя насмерть. Если я нападу на Джексона, вот и все — вся идея составления плана рухнет. У меня не будет дней, чтобы выбраться отсюда: у меня будет час. Может, меньше.
Единственным другим вариантом было посмотреть, как долго я играть с ним, прежде чем меня поймают.
Словно отвечая на этот вопрос, его покрытые щетиной губы царапнули мою шею.
— Да, я помогу тебе, Чарли. Держись за меня, и никто никогда не будет связываться с тобой…
Это происходило слишком быстро.
Его руки сжали мою талию, сдавливая воспаленные ребра и сотрясая меня внезапным приступом боли. Он прижался лбом к синякам на моих щеках. Я прикусила губу и старалась не кричать. Я все еще держалась за надежду, что он отпустит меня, и у меня будет еще несколько дней, чтобы все спланировать.
Затем Джексон притянул меня к себе. Я пыталась двигать бедрами, но не успела. Он прижался ко мне. И все.
Мы обменялись краткими шокированными и разочарованными взглядами, прежде чем он буркнул:
— Ч-что за черт? Ох!
Я ударила лбом о его нос и отвернулась.
Я побежала на чистом адреналине, забыв о ранах. Его кулак пронесся мимо меня, едва не задев мое ухо. Мне пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы избежать его второго удара. Третий ударила меня по плечу так сильно, что я знала, что останется полосатый синяк.
Джексон сорвался. Он ничего не удерживало. Он шел за мной со всей силой, на которую был способен, словно его единственной целью было размазать мои кишки по полу. Каждый удар, который он наносил мне, мог оказаться смертельным. Я с трудом оставалась вне его досягаемости.
— Остановись! — прорычал он. И поскольку он не смог ударить меня, вместо этого он направил кулак в дверцы шкафа. — Не двигайся!
Услышав треск дерева, увидев, как осколки падали на его голую грудь, Я не хотела стоять на месте. Я убегала от пути его атаки, и Джексон с силой врезался в свою коллекцию скальпов. Если бы эта стена была сделана не из бетона, он бы пробил ее насквозь.
— Тебе отсюда не выбраться, — шипел он, и в его голосе звучала пугающая смесь угрозы и спокойствия. — Я убью тебя, маленькая паршивка.
Его характер был выставлен напоказ: глаза налились кровью, лицо побагровело — горячая красная струя лилась из разбитого носа. Она стекала по изгибу его верхней губы и окрашивала щели между зубами. Он грубо провел по ним языком. Его грудь набухла. Вены вздулись на шее.