Я открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Говард швырнул свою шляпу в угол комнаты. Даже не на стойку — просто на пол.
— Что случилось? — хрипло сказала я.
— Что случилось? — Говард обернулся, и я увидела, что он довольно убедительно изображал злость.
Гнев всегда был самой простой эмоцией для Говарда. Я не знала почему, но его лицо, казалось, было настроено так, что он выглядел сердито. Иногда это было настолько реально, что я почти верила, что он действительно это чувствовал. Но это был не один из тех случаев.
На этот раз, впервые за все годы, что я его знала, Говард вряд ли вел себя так, будто он злился, чтобы донести свою мысль. Я считала, что он действительно злился.
— Ты не помнишь, что ты сделала? — Говард был в ярости. Его лицо окаменело, а золото в глазах расплавилось. Это был самый ужасающий взгляд, который когда-либо давал мне Нормал. — Что произошло, так это то, что ты угнала грузовик, пригнала его к штаб-квартире полиции, а затем попыталась взорвать всю эту чертову штуку.
— Да, я помню эту часть. Но что было потом?
— Ну, тебя застрелили. Шериф Кляйн выпустила пулю тебе прямо между плеч. И, судя по глубине ожога, она, должно быть, нажимала на курок пару секунд — но недостаточно долго, — фыркая, добавил Говард, — потому что каким-то образом ты выжила.
Теперь, когда он это сказал, я ощутила некоторую боль в спине. Жгло сверху и пульсировало снизу. Я потянулась туда и поняла, что мои руки были связаны ремнями. Как и мои лодыжки и талия. Я не была в кровати, а лежала лицом вниз на холодной металлической скамье. Мои ноги свисали с конца, болтаясь на открытом воздухе.
Я ощущала холод на тех частях тела, которые должны быть скрыты.
— Ч-что это за комната?
Говард не ответил. Он все еще разглагольствовал:
— Кляйн выстрелила в тебя, и, конечно же, начался ад, потому что это уже вторая непротокольная стрельба в этом месяце — и полиция просто не может с этим справиться. Они вызвали медика, а он ничего не понимал. Он ввел тебе Перезагрузку и бум! — Говард хлопнул в ладоши. — Твое сердце перестало биться. Полная остановка сердца, прямо на дороге. Ничего никто не мог сделать. Мертва. Это лучшее, что могло со мной случиться, когда ты умерла. Мертвецы не доставляют хлопот. Мертвые не должны обращаться в суд. Нет причин беспокоить мэрию, когда преступник мертв, верно? Так что я решил, что это был мой счастливый день, — Говард провел рукой по густым черным волосам, волны торчали, как рога. Его рот расплылся в улыбке, которая почему-то беспокоила больше, чем глаза. — Мы объявили тебя мертвой, доставили тебя сюда и запустили руки. И я клянусь, что лезвие находилось в двух дюймах от твоего затылка, и ты начала смеяться.
Он выдохнул это слово — возможно, потому, что если бы он этого не сделал, оно прозвучало бы как крик.
— Ты начала смеяться над чем-то, и им пришлось остановить процедуру. Теперь они не знают, что делать, потому что раньше никто не просыпался на скамье, — Говард хлопал себя по бокам. — Ты была мертва, Шарлиз. Твой файл уже удален. Тебя больше нет. Что нам делать с восемнадцатилетним призраком, а? Куда нам идти отсюда?
— Можешь начать с того, что вытащишь меня из этой комнаты, — говорю я.
Теперь я знала, где была: они привязали меня к той же скамье, где было разрезано тело Ральфа. Холодный пот выступил у меня на спине, когда я подумала о том, что эти роботизированные руки могли со мной сделать. Я чувствовала, как они висели у меня над головой, ожидая — и с учетом того, что Говард злился, он мог нажать кнопку.
— А… нет. Ты не можешь уйти, — сказал он с жесткой улыбкой. — Ты не можешь уйти, потому что мы не знаем, какая ты.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, технически, ты жива. Но по закону ты мертва. Так что, пока мэрия не рассмотрит твое дело и не решит, как действовать дальше, ты застряла здесь. Застряла в этом холодном, темном промежуточном месте. Было бы проще, если бы ты только что умерла, — Говард покачал головой, — но ты как чертов таракан, Шарлиз. В тебя выстрелили, но твое сердце снова забилось. Тебе чуть не раскроили голову, но в последний момент ты начала смеяться и все прервала. Я не знаю, — сказал он со смехом. — Может, если бы я засунул твою голову под колесо грузовика, ты бы, наконец, испустила дух. Но я просто не знаю.
Говард также не знал, сколько времени потребуется мэрии, чтобы разобраться в моем деле, и он рассмеялся, когда я спросила, могла ли я пойти в туалет. Все больше и больше было похоже, что он собирался держать меня привязанной к этой скамье, пока я не умру от голода или обезвоживания. От того, что наступит раньше.