– Кудыкина гора называется деревней Переведино, – пояснил я. – От Мерзлого Ключа второй по счету населенный пункт, если следовать на восток. Три версты и маленький крюк. Поступила информация, что один из тамошних пейзан по имени Мухло видел людей с приметами Калашкина и Гульштерна, которые вели беседу с неопознанными пришельцами на джипах у мостовой переправы через Ярмал...
– Мухло – это имя или погоняло? – не понял Топорков.
– А тебе какая разница?! – рявкнул Хижняк.
– Вид у пришельцев был несколько... вооруженный, поэтому пейзанин остался в кустах. А потом рассказал старосте, да еще ткнул в пару «настенных» физиономий под грифом «Wanted» – больно уж, дескать, похожи. Пока этот староста тянул резину, пока нашел телегу до Мерзлого Ключа, заправил сеном лошадь... в общем, сутки прочь. Но я отправил туда на всякий случай Коровича – чтобы допросил обоих.
– Уже не актуально, – отмахнулся Шафранов. – Мы лучше других знаем, где находятся Калашкин и Гульштерн. Вот только... – голос его дрогнул, – к вопросу восстановления событий, командир. Это было в районе шести часов, так? Корович укатил в Переведино на машине, мы отправились спать, ночью ты нас поднял, потом вся эта колготня, от которой у нас начисто отшибло память... Скоро десять утра. Где Корович, командир?
Вот черт... Как же мы забыли про боевого товарища! Я звонил ему под утро, он не брал. Ладно, решил я тогда, справимся вчетвером. Вытащил из нагрудного кармана коммуникатор, отдаленно напоминающий сотовый телефон (корпус стальной, заодно и от пули в сердце защитит), отстучал Коровича. Всем сотрудникам местных служб – если требовала служебная необходимость – выдавали эти плоские, но довольно увесистые штуки без особых изысков. В них не было ни времени, ни музыки, ни диктофона, ни прочих развлечений, свойственных мобильникам. Только связь. В телефонах имелось подобие sim-карты. А по Каратаю были разбросаны полтора десятка вышек, обеспечивающих терпимые прием и передачу. Связь закольцована исключительно на внутренних «потребителях», в Россию с аппарата не позвонить. В памяти до трех десятков номеров, возможна голосовая почта, громкая связь...
Корович не отзывался.
– Подождите, – спохватился Топорков и выхватил, как шашку, свой коммуникатор, – давайте я позвоню.
– А что изменится-то? – проворчал Хижняк.
– Вашу мать... – исторг я в пространство сложную вербальную загогулину. – За мной, бойцы! По прямой, если память не врет, здесь верст шесть...
Взорам пассажиров труповозки, пытающейся протиснуться между деревьями, предстала странная картина. Группа Лугового неслась к дороге – словно за ними разверзалась всепожирающая огненная геенна. Что-то крикнул обрюзгший Мерзляев – бывшее светило Военно-медицинской академии, специалист по разделке мертвой плоти. Высунулся из кабины Алибабов – вроде русский, откуда такая фамилия? Я что-то прокричал на тему «щи в котле, каравай на столе» и почему в землянку нужно спускаться только на цыпочках.
– А вы куда? – крикнул кто-то из прибывших.
– На футбол! – отшутился Шафранов.
До машины, спрятанной за холмом, – потрепанного, но надежного, как Аэрофлот, «RAV-4» – было метров двести. Мы миновали их за считаные секунды. И как мы почувствовали одно и то же – сам погибай, а товарища выручай? Окрестности нашей базы в местечке под названием Мерзлый Ключ мы знали с закрытыми глазами. Шафранов прыгнул за руль и рванул с места, практически не дожидаясь, пока мы рассядемся. Ухабистая грунтовка через полтора километра влилась в накатанную дорогу, связывающую Мерзлый Ключ с долиной Черного Камня. Через базу мы не поехали – лишний крюк. У деревеньки с названием Чахлое, вполне оправдывающей свое название, мы свернули влево, на проселок. За окном мелькали дубравы со столетними ветвистыми исполинами, опушки, изрытые дикими свиньями. Проехали узкую долину, обставленную невысокими сопками, и втянулись в замшелый черный бор. Дорога петляла между деревьями; мы подпрыгивали на корнях, плетущихся как попало, и костерили Шафранова, который мог бы иногда и притормаживать. За бором зазеленел смешанный лес из березы и осинника. Шафранов резко затормозил – до Переведино оставалось не больше версты. Матерясь, охваченные недобрым предчувствием, мы покинули машину и бросились к застрявшему посреди проезжей части «уазику», крытому заштопанным брезентом. На этой машине Корович вчера уехал в Переведино. Водительская дверь была закрыта, но не заперта. В салоне никого. В замке зажигания торчал ключ. Пока коллеги рыскали по ближайшим кустам и водостоку, я попытался завести машину. «УАЗ» не заводился. Поломка оказалась щадящей – сел аккумулятор. Нырнул, должно быть, в колдобину, заглох, а завестись уже не смог. Ох этот русский авось! Лень тебе обслуживать аккумулятор – добудь новый, брось в багажник. Не на горбу же таскать.