– А вы что ж, один проживаете? – буравя взглядом егеря, допытывался милиционер.
– А што! – беззаботно отозвался хозяин. – У меня лошадка есть, «Буран» – моциклет специальный, по снегу ездить. Два раза в году в райцентр наведываюсь – зарплату да пенсию получить. Харчи беру, припасы для ружьишка, чаю, курева, мучицы мешок, бензина для моциклета. Мне и хватает. Да ещё для Лешего овсеца… Тем и сыты.
– Какого Лешего? – насторожился милиционер.
– Да меринка моего! А кобель, Валетка, – указал егерь на крутившуюся у стола лайку, – с охоты питается. Каку дичь для меня скрадёт – то и полопает! А вы, робяты, извиняйте за любопытство, пошто здесь шландаете? По обличью – так не промысловики вроде…
– Охотники-любители, – опередив товарищей, чтоб не сболтнули лишнего, ответил Фролов. – Пошли по уток, да вот… заплутались.
– Бывает, – сочувственно кивнул Пимыч. – Тайга – дело сурьёзное. Тут недолго и до беды… Ну, а раз обошлось, давайте ещё по стаканчику. Для сугрева и поднятия сил!
Разморенный едой и выпивкой Богомолов вспомнил, что он всё-таки писатель, какой-никакой, а инженер человеческих душ, призванный изучать типажи людские, а потому повернул разговор на лирическую стезю:
– Так вы что ж, Пётр Пименович, один-одинёшенек, без супруги, здесь проживаете?
– Была баба, – отмахнулся хозяин, – да сбежала. Скушно ей, вишь ли, в моей глухомани… И дочурку забрала. А и шут с ними. По хозяйству я и сам, без баб, управлюсь.
– Охотитесь? – подключился к разговору Студейкин.
– Конечно! – радостно согласился егерь. – Нешто без охоты тут проживёшь? Мясца надоть, не без этого. Пушнина опять же… Промышляю по мелочи. Белка, куница, горностай. Бывает, и соболька подстрелю…
– В глаз бьёте? – восхищённый заранее, уточник журналист.
– А то куда ж? Не в задницу ж! – добродушно хохотнул Пимыч. А потом поднялся из-за стола, предложил:
– Вы, робяты, отдыхайте, ешьте да пейте. А завтра я вас на Большую землю сведу. Без меня вам отседа сроду не выбраться. Здесь кругом сплошные болота. Диву даюсь – как живыми до меня добрались?
Сославшись на хозяйственную надобность, егерь вышел из горницы, и в маленькое, грязным стеклом покрытое оконце было видно, как отправился он в сараюшку рубленую и скрылся из глаз, прикрыв за собой дверку.
Фролов, оторвавшись от окна, повернул посерьёзневшее разом лицо к попутчикам:
– Ох, не прост этот лесовик, чую, не прост. Не зря он здесь, в болотах, сидит…
– А по-моему, чудный мужик, – возразил Богомолов. – Естественный во всех проявлениях. О таких, как он, книги надо писать…
– Да погоди ты с книгами! – поморщился с досадой милиционер. – Посоображай лучше, чего ему в этом гиблом месте делать? Здесь от одного гнуса, не говоря уже об одиночестве, с ума сойдёшь. Что, нельзя было заимку подальше от гнилой топи поставить? У них, таёжных егерей, участки в тайге ого-го! На любом целое государство европейское разместиться может. Вот и выбрал бы, где посуше да к людям поближе. Так нет, в самую глухомань, в болото залез…
Вернулся хозяин с охапкой больших шкур – медвежьей, волчьей, лосиной.
– Я вам, робяты, уж извиняйте, на полу постелю. Мех чистый, проветренный. У меня и одеяла найдутся…
Застелив шкурами пространство в углу хаты, он предложил радушно:
– Лягайте. Чать, намаялись-то по дороге…
Фролов с Богомоловым, не раздеваясь, дружно свалились спать. А подзарядившийся калориями Студейкин, благо что вечереть лишь начинало, вышел вслед за егерем по двор. И несмотря на запрет капитана, принялся выспрашивать осторожно:
– А что, Пётр Пименович, не встречали ли вы, часом, в здешних краях кого-нибудь… необычного?
Оглаживающий щёткой смирного каурого меринка егерь оглянулся через плечо удивлённо:
– Зверя, што ль?
– Ну как бы поточнее выразиться… не совсем зверя. А, скажем так, некое существо в человеческом обличье…
– Это вы про лешего? Так я вам прямо скажу: нету его. Бабьи сказки!
– Хороший у вас конёк, – зашёл с другого бока к волнующей его теме журналист. – Упитанный. Это я вам как бывший ветврач ответственно заявляю… Животных я, Пётр Пименович, люблю, прямо-таки обожаю. Изучаю их с научной целью, в газетах про них пишу…
– А чё про него писать? Мерин – он и есть мерин, – стоя спиной к журналисту, не поддержал разговор егерь.
– Я не о домашних животных пишу, – доверительно наклонившись к нему, сообщил Студейкин. – А о неизвестных науке. В некоторых изданиях, рассказывающих о вашем крае, упоминаются странные… существа. – И потом огорошил вопросом: – Вам, Пётр Пименович, снежного человека… ну, вроде неандертальца, в здешних местах не доводилось встречать?