– То-то же, – с удовлетворением кивнул егерь. – Чужаку туточки верная гибель. Без меня вам из этих болот живыми не выбраться… Ну, ладно. Вы, робяты, располагайтесь, отдыхайте, а я… до ветру отлучусь. Нужду справить.
Не снимая вещмешка, он юркнул в густые заросли дикой малины.
– Вот ведь… дитя природы, – завистливо посмотрел ему вслед Богомолов. – Старше нас лет на двадцать, а кажется, и не устал совсем. А меня прямо ноги не держат. – И решительно опустившись на траву, вздохнул мечтательно: – Эх, подхарчиться бы…
– Нечем, – покачал головой Студейкин. – Можно было бы, конечно, попросить у Пимыча провианта в дорогу, да неудобно. Мы и так изрядно от его запасов отъели. А он пообещал – к вечеру дома будем.
Фролов молчал угрюмо, курил позаимствованную у хлебосольного хозяина волглую от болотной сырости «Приму». Сизый дымок плыл на неощутимой волне ветерка, сдабривая табачным запахом гнилостное зловоние топи.
– Что-то провожатый наш засиделся, – хмыкнул озабоченный долгим отсутствием егеря журналист.
Он встал, с отвращением стряхнул с джинсов прилипшие к штанинам мокрые стебли болотных растений, постоял, тревожно озираясь вокруг, а потом зашагал в том же направлении, в котором удалился Пётр Пименович. Для Александра Яковлевича наступил решающий момент. Переговорив с егерем наедине, он рассчитывал прояснить ситуацию с человекоподобными следами, обнаруженными вчера возле заимки.
Опасаясь застать провожатого в деликатном положении, Студейкин, ступив в заросли, окликнул негромко: – Пётр Пименович! Вы где? Можно с вами поговорить?
И обведя взглядом открывшееся пространство, сразу же увидел егеря. Тот стоял у самого края болотной топи и, нагнувшись, прилаживал к ногам чудные приспособления – короткие и широкие, вроде лыж, плетёные из лозы. «Мокроступы!» – вспомнил название этой обувки много читавший любознательный журналист.
– Интересная штука, – похвалил егеря Александр Яковлевич. – Это для того, чтобы по болотам ходить?
– Ага, – распрямившись и подняв покрасневшее лицо, глянул недовольно на Студейкина егерь. – По самым непроходимым местам пробраться можно… – Пётр Пименович потопал мокроступами по траве. – Дальше без такой обувки – никуда!
– А… мы как же? – удивился журналист. – У нас такой нету…
– А вам и не надо, – усмехнулся недобро егерь. – Вы уже пришли. Прощевайте, робяты. Вам всё одно пропадать, а мне ещё засветло домой успеть надо.
– К-как… пропадать? – задохнулся от неожиданности Студейкин. – П-почему… пропадать? – А потом озарённо воскликнул: – Вы что, нас одних здесь бросаете?!
– Бросаю, бросаю, – сварливо согласился Пётр Пименович и, ступив на хлюпнувшую податливо поверхность болота, зачапал, высоко задирая ноги в мокроступах при каждом шаге, прочь от островка суши, на котором притулились уставшие путешественники.
– Э-эй! Вы куда? – послышался голос Богомолова.
Он и милиционер подоспели к моменту прощания, и теперь смотрели обескуражено на удалявшегося егеря.
– Мы же не знаем, в какой стороне дорога! – в отчаянье крикнул ему журналист.
– А нету тут никакой дороги, – охотно отозвался Пётр Пименович, не оборачиваясь и живо шлёпая мокроступами по трясине. – Тута на сто вёрст одни болота кругом!
– Стой, сволочь! Стрелять буду! – сорвал с плеча ружьё Фролов.
– Стреляй, милай! Тока патронов у тебя нету, – опять подал голос удаляющийся стремительно егерь.
Капитан переломил ружье, глянул в каналы ствола, потом схватился за патронташ. Там оказались лишь стреляные латунные гильзы. Выругался сквозь зубы:
– Вот чёрт! Точно, украл, гад, патроны! – И, недолго думая, вытащил из-за пазухи пистолет, передёрнул затвор: – Стоять, гнида! Я для тебя пулю найду!
Пётр Пименович оглянулся опасливо и, оценив расстояние, облегчённо махнул рукой:
– Из этой пукалки не дострелишь, начальник! Я тебя, мента, враз раскусил! Не будешь в чужие дела нос совать! Счастливо оставаться, робяты! Из этих болот ещё никто живым не вертался!
И растворился в накатившихся сумерках, только слышались в отдалении в мёртвой тиши слабые шлепки мокроступов.
11
– Он что, с ума сошёл? – недоумевал Богомолов. – Интересно, какая муха его укусила?
– Золотая, – процедил сквозь зубы, пряча пистолет, Фролов. А потом, вновь принимая командование на себя, приказал: – Без паники. Пока совсем не стемнело, надо дровишек сухих для костра собрать. И насчёт пропитания побеспокоиться. У вас, товарищ писатель, я так предполагаю, этот гад патроны к ружью тоже стибрил?