При расставании Трифоныч всучил им с Мишкой по паре рыбин. Дома пришлось врать, что рыбу эту у старика они купили. Трифоныч этот факт обещал подтвердить.
Глава 7
Свой собственный A-zone активатор Леша взялся опробовать во время первых студенческих каникул. И был уверен, что ничего не получится. С первого-то раза…
Они с Мишкой вместе доволокли аппарат и поставили аккурат на то место, где Леша с Максим Трифонычем через радугу проходили. Леша легко настроил волны, довел до оптимальных пятидесяти пяти. Мишка ждал, сидя на том самом пеньке, на котором Максим Трифоныч обычно дожидался радуги. Лешка сел рядом с ним на кочку. Аппарат тихонько посвистывал, комары звенели, день выдался жаркий и сонный, даже разговаривать было лень. А потом между деревьями вспыхнула радуга. В одно мгновение — словно кто-то ее включил. Зона активировалась!
— Получилось, братан, — удовлетворенно констатировал Мишка, поднимаясь на ноги.
Лешка тоже вскочил, шагнул к радуге, протянул руку… Но Мишка вдруг жестко схватил его за запястье.
— Не трогай.
— Почему?
— А кто знает, что там на этот раз? Откуда-то эти звери лезли…
— Но когда мы с Максим Трифонычем туда ходили, на нас же никто не напал! Сходим и вернемся.
— Нет уж. Не пойду. И тебя не пущу.
— Ты… боишься, что ли?
— Боюсь, — спокойно констатировал Мишка. — Если все эти твари, чьи черепа у бабки Митревны в сараюшке, пришли из того мира, куда радуга открывает двери. Я не хочу туда идти. И вообще — выключи аппарат, пока оттуда ничего не выскочило. А то я без оружия…
— Но надо же проверить, на самом деле оно открылось или это просто… просто радуга! — почти плачущим голосом умолял Леша.
— Тут просто радуг не бывает. Радуге место над речкой после дождя. То место, куда Трифоныч ходит давно проверенное, а что сейчас там за радугой, никто не знает. Не пущу я тебя никуда, у тебя мать, сестра и бабка. И все они тебя, обормота, любят.
Лешка вздохнул, наклонился к аппарату… И тут радуга будто треснула посередине.
Их глазам предстал не берег широкой реки, куда Леша ходил рыбачить с Максимом Трифонычем, а лес. Но не тот, который окружал их, не полупрозрачный лес средней полосы, даже в самые жаркие дни сохраняющий призрак осенней стылости. Нет, это был лес тропический, не просто пышный, а чрезмерный, где каждый лист вырос до столь гигантских размеров, что их осознать-то было трудно. Какие-то папоротники с дерево размером, лопухи, под которыми запросто можно было устроиться на пикник целой компанией, а надо всем этим густо сплетались толстенные лианы. Душным, влажным жаром пахнуло оттуда, сладковатым запахом гниения, и донесся пронзительный нездешний вопль, и жуткий рык, от которого по эту сторону радуги разом смолкли все птицы.
— Леха, выключи аппарат, — сипло прошептал Мишка.
Леха снова склонился к аппарату — и тут из разрыва в радуге вылетело, тяжело хлопая гигантскими крыльями, нечто. Огромное, черное, кожистое. И вслед ему опять донесся тот самый сотрясающий деревья рык… Но Лешкины пальцы уже обхватывали колесико настройки, и он повернул до упора. Щелкнуло. Радуга пошла рябью и исчезла.
— Ч… что это было, а? — спросил Мишка.
— Птица. Большая птица какая-то…
— Нет. Не птица. Это не птица, Леш. Перьев нет совсем. И у нее не клюв, а пасть с зубами…
— Ну… может, летающий ящер? Птицетазовые ящеры, такие, как птеранодон, птеродактиль, джунгариптер, умели летать, — нервно забормотал Лешка, пытаясь унять судорожно бьющееся сердце. — Судя по размеру, это был птеранодон, но странно: он вылетел из леса, а они водились обычно у моря, они рыбой питались. Миш, ты уверен, что зубы видел? У них обычно не было зубов, может, тебе показалось?
— Не показалось. Давай, собирайся скорее. Надо предупредить в деревне…
Лешка принялся дрожащими руками разбирать и паковать аппарат. Мишка ему не помогал: стоял и в задумчивости смотрел по сторонам, на верхушки деревьев. Кажется, прислушивался.
— Миш… А ты скажешь всем, что это я? — наконец спросил Лешка о том, что больше всего сейчас его тревожило.
— Нет. Не скажу. Они на тебя рассердятся, — невозмутимо ответил Мишка.
«Рассердятся!» Не убили бы вообще. Или просто запретят приезжать в Краснозорино и бабку не послушают, если заступаться станет… А станет ли? Может, она сочтет, что единственный способ удержать Лешку вдали от такого опасного места — это вовсе не пускать его в Краснозорино.