— Хоть в чем-то нам повезло, — мрачно сказал Мишка, когда они уже подходили к деревне. — Что прорвался этот… птицекрылый… А не тот, который рычал в лесу. Я в кино видел. Они очень большие бывают, динозавры эти.
Лешкины чувства в тот день представляли собой сложную смесь ужаса перед содеянным и эйфории из-за того, что вообще-то предприятие удалось: он зону активировал и даже получил доказательство того, что прорыв в другие эпохи действительно возможен! Он только что своими глазами заглянул в кайнозойскую эру. Вдохнул ее аромат, услышал звуки… И выпустил в свой мир летающее ископаемое. Последний момент Лешку сильно тревожил. А когда Мишка, Павел Иванович, Сергей Васильевич и еще несколько мужиков и парней, у кого ружья были, организовали круглосуточное дежурство, его торжество омрачилось еще и угрызениями совести.
К счастью, крылатый ящер никого не убил, не покалечил, и скот от него не пострадал. Чем он питался и питался ли вообще за время пребывания в лесу возле Краснозорина — осталось неизвестным. Павел Иванович застрелил его метким снайперским выстрелом, когда ящер ночью вздумал пролететь над деревней. Леша рвался его осмотреть, сверял с картинками из энциклопедии динозавров, но ничего похожего там не обнаружил. Он как никогда прежде отчаянно жалел, что у него нет цифровика, ведь обычные пленочные аппараты в Краснозорино были бесполезны: как и во многих аномальных зонах, пленка засвечивалась и гибла сразу же. Леша успел только измерить ящера: размах крыльев у него был восемь метров, длина от кончика клюва до тонкого хвоста — пять. Он еще хотел сделать вскрытие и начал думать о том, как бы законсервировать рептилию, но ящер как-то очень стремительно начал разлагаться на июльской жаре. Его поспешили засыпать известью и зарыть.
Всплыл очередной интересный факт: оказывается, похожие твари тут несколько раз появлялись, давно правда. Их всех хоронили в одном могильнике на краю леса. И старались не прикасаться к ним голыми руками: надевали плотные брезентовые перчатки, прежде чем перетаскивать труп. Еще до войны в Краснозорино один мужик застрелил подобную хищную ящерообразную тварь, которая, правда, бегала на четырех ногах, была крупнее и на колхозный скот охотилась. Рассматривая свой трофей, он поранился о жесткий гребень на спине. И буквально за сутки охотник и его жена сгорели от какой-то непонятной жуткой болезни, от которой их тела сначала покрылись разноцветными пятнами, а потом «потекли и растеклись вовсе». Односельчане их даже хоронить не стали — сожгли вместе с избой от греха…
Но всему этому Леша уже не удивился. Он понемногу отучался удивляться. В сарае у бабки Митревны хранились черепа доисторических млекопитающих и одного создания, до сих пор считавшегося вымышленным. Так почему в могильнике возле деревни не могут быть зарыты динозавры?
Глава 8
В то лето сразу после сессии Леша уехал с группой сталкеров, возглавляемых Пасечниковым, в Волгоградскую область: проверить активатором знаменитую Жирновскую аномальную зону. Едва успел вернуться, как ему позвонил Мишка с известием, что, похоже, их родная Краснозоринская аномальная зона в очередной раз активировалась.
В конце июня там пропала сорокалетняя Нина Петровна Самохина. Поехали всей семьей на дачу к друзьям. В жаркий день отправились на пикник к озеру, находившемуся в тринадцати километрах от Краснозорина, по другую сторону от леса. С Ниной Петровной были ее муж, семнадцатилетний сын и десятилетняя дочь, больная детским церебральным параличом, а также владельцы дачи. Больную девочку устроили на надувном матрасике на берегу. Потом кто-то сказал, что в лесу, совсем рядом, растет замечательно крупная малина. Нина Петровна с подругой отправились набрать малины. Вблизи ее не оказалось, но чуть дальше наткнулись на целые заросли. Принялись собирать, сначала разговаривали, потом так увлеклись «охотой» на крупные сладкие ягоды, что разошлись в разные стороны. И Нина Петровна исчезла. Сначала подруга окликала и искала ее. Потом решила, что та вернулась к озеру, к дочери, которую Самохина, по словам родных и друзей, обожала фанатично, на грани безумия, принося ей в жертву всю себя, позабыв за этой любовью и сына, и мужа. В общем, не могла Нина Петровна просто сбежать и бросить девочку. А вот бросить подругу в лесу и побежать с набранной малиной к дочери — запросто могла. Однако к озеру Самохина не возвращалась.
Первый раз заявление муж пытался подать на следующий день. Но приняли у него, как всегда, только через три дня.