Вообще женщины в современном мире все стали какие-то расчетливые и жадные. А вот добрых, жалостливых, честных — совсем не осталось! А Коле обязательно нужна была добрая и жалостливая. Чтобы маму его жалела. И зверей его не обижала. А то одна такая пришла как-то в гости, Коля ее привел с мамой знакомиться… И все фыркала да нос задирала. Юбку от шерсти два часа отряхивала. А когда увидела, что Барбоска маленький туфлю ее изгрыз, пнула его ногой! Коля дал ей денег на новые туфли и больше не пожелал встречаться.
Так и перебивался — то одна, то другая… И все — чистая физиология. И никаких чувств.
Только одна встреча пробудила в нем что-то настоящее, искренне, что могло бы — Коля знал это точно! — вырасти в большое и серьезное, если бы… Если бы только случилась эта встреча наяву, а не во сне. Не в очередном сне с сияющим зеркалом, из которого на Колю смотрели родные его незнакомцы.
В тот раз их было не трое, а четверо за зеркалом. Поседевший отец, повзрослевшая сестренка Агея, печальная и торжественная мама и рядом с ней — испуганная девушка в красном, вышитом золотом платье. Совсем молоденькая девушка, моложе Коли, и такая худенькая, что и взглянуть-то не на что, и личико остренькое, невзрачное, но зато глаза… Глаза у нее были чудесные: прозрачные, нежные, лучистые, будто чистая вода, прогретая солнцем.
— Я много раз гадала, прослеживая линии твоей судьбы, сын мой, — сказала мама. — Я знаю, что ты вернешься к нам. Рано или поздно ты вернешься. И мы будем ждать тебя. И она будет ждать тебя. Та, которая суждена тебе от рождения. Я много раз гадала, я давно уже вычислила ее: ту единственную, с которой ты будешь счастлив.
Незнакомая девушка, которая, оказывается, была «той единственной», смотрела на Колю ласковым, доверчивым взглядом, улыбалась ему робко.
— Это наша традиция, брат, — заговорила Агея. — Традиция, которой ты не знал по малолетству и не мог узнать, живя в том своем нечестивом мире. Колдунья гадает и расплетает нити судеб, ищет то единственное гармоничное переплетение, рождающее прекрасный узор. Есть люди, которым не суждена пара. Им не следует даже пытаться создать семью: они не будут счастливы сами и сделают несчастным другого. Я из таких людей… Но у большинства из нас есть свой суженый. Вот твоя суженая. Ее зовут Рамила. Ты будешь счастлив, когда сможешь наконец с ней соединиться.
— А до тех пор она будет тебя ждать. И ни один мужчина, кроме мужчин ее семьи, не увидит ее лица, — торжественно произнесла мама.
— Я буду тебя ждать, мой суженый. Ищи скорее путь в наш мир, — просто сказала Рамила.
Коля не придумал, что ответить ей. Только улыбнулся, как ему показалось — глупо улыбнулся. Глупо и счастливо. Он чувствовал себя сейчас так, как будто это и правда была его настоящая свадьба. И будто женится он на любимой и желанной. Хотя видел-то он эту девушку впервые и всего несколько минут. И вот уже мама накинула на голову Рамилы тонкую темно-красную ткань, закрыла ее лицо. А зеркало начало гаснуть… «Я буду тебя ждать», — прошелестел из тумана тихий голосок.
И Коля проснулся.
С тех пор он совсем не мог на девок смотреть. В каждой искал Рамилу. Ее взгляд, ее нежность, а главное — то особенное чувство, тот трепет, который она в нем вызвала. И, разумеется, не находил. Казалось бы, что за глупость — приснилась ему девчонка, которой, может, и на свете-то нет! Но Коля уже научился серьезно относиться к словам своей зазеркальной матери. И если она сказала, что Рамила — та единственная, кто может сделать его счастливым, значит — так оно и есть. Да и потом, не хотелось ему уже никакой другой. Хотелось только Рамилу. Пусть даже нет ее на этом свете…
Глава 17
Дима и Вадик были не только хорошими телохранителями, но еще и заядлыми грибниками. Знали все грибные места и пели на два голоса, уговаривая Колю поехать с ними в какой-то замечательный лес, в котором и грузди, и белые найти можно, причем сразу много, и с собой полные корзины увезешь, и на месте костерок можно развести, «грибной шашлычок» изжарить и водочкой запить, потом в лесу заночевать и рассвет на природе встретить. Для них обоих лучшего досуга и придумать было нельзя. И хотя Коля никогда прежде не ходил по грибы и не знал, доставит ли это ему удовольствие, и ночевать на природе не любил, и водочку не жаловал, — все равно пришлось ему принести себя в жертву дружбе и поехать с Димой и Вадиком за грибами. Они ведь с ним хотели поделиться самым лучшим, самым прекрасным. Разве можно от такого отказываться?!