Отец с таким отчаянием говорил о персоне, которая для всех давно уже стала полумифической, что Леша просто не знал, как отреагировать. Надо бы проявить сочувствие, но даже при всем своем опыте столкновений с непознанным Леша не мог до конца поверить, что его отец лично знал царя Петра Великого и теперь вот о нем горюет!
— Лександра Данилыч меня после защищал, а как его свалили и выслали — и за меня взялись, — продолжал свой рассказ отец. — Все приборы разгромили, все порушили, разграбили… А меня чудом не убили. В ссылку везли. На привал остановились, и вдруг вижу — светится будто радуга прямо посреди поля. Я рванул туда… И успел! Когда выскочил в нашем лесу — каждое дерево перецеловать готов был. Ох, мама, — он снова притиснул к себе бабушку. — Я ж тебя не чаял увидеть, матушка моя! И Саньку, и Лешку, и Ларочку…
— Маме позвонить надо скорей, — Лешка бросился к своей куртке, вытащил мобильник, набрал номер.
— Что это у тебя? — заинтересовался отец.
— Телефон такой. Мобильный. Беспроводной.
— Недавно изобрели?
— Да вроде, давно уже, — пробормотал Леша и услышал в трубке мамин голос. — Мама? Мам, тут такое у нас случилось! Да нет, ничего страшного. Скорее наоборот. Мам, ты сядь. Села? Мам… Тут отец вернулся. Правда… Вот, даю его тебе.
Леша втиснул телефон в грязную отцовскую руку с обломанными ногтями. Отец, неловко держа, будто что-то очень хрупкое, поднес телефон к уху, прислушался к встревоженному маминому голосу, несущемуся оттуда, и сказал робко и хрипло:
— Санечка… Санька моя! Я вернулся.
Леша почувствовал, что сейчас заревет как маленький. И поспешил выскочить в сени. Плеща себе в лицо холодной водой, он слушал, как отец разговаривает с мамой. Слушал и составлял в уме список вопросов, которые надо задать отцу в первую очередь. И с Пасечниковым надо познакомить его. Непременно надо.