— Она думала, что просто убежать от него сумела. Домой пришла ни жива ни мертва от испуга, отцу на грудь со слезами упала, что вот ее так обидеть хотели… А отец-то ее похоронил давно. Чуть сам от потрясения не помер. Но обошлось все хорошо. Вот я все и думаю: может, мой Славочка когда-нибудь тоже вернется… Совсем такой, как был, когда ушел. В той же рубашке. Синей в клеточку.
В семидесятые в реке появился огромный крокодил. Лодки с рыбаками пополам перекусывал. Пули его не брали: шкура жесткая. Так Лешкин и Мишкин отцы («Они ведь с малолетства дружили, прямо как вы с Мишкой»), еще будучи молодыми парнями, придумали на него ловушку, где потом оглушили динамитом и добили.
Зверей лютых всяких из лесу выходило так много, что и не счесть. Привыкли даже, за что-то странное не считали. Все мужики в деревне и половина баб стрелять умели, в каждом доме по нескольку ружей хранилось. А страшнее всех из зверей и правда был единорог.
— Красивый он. Белый и светится в темноте. Далеко его видно. Это ведь за таким вот тогда Слава мой да Андрей Перлов погнались… Опасное это дело, быстрый он очень. Толком в него и не прицелишься. Рогом колет в сердце прямо. Или горло разрывает. А еще копытами бьет, а они у него острые, так и вспарывают тело… Мужику с ним ни за что не управиться: как учует мужицкий дух — сразу беситься начинает. А вот на девок, которые еще замужем не были, на них он спокойно так смотрит, подойти даже может. Вот им и удавалось его застрелить. Поэтому мужики его выслеживали, окружали, а девки уже выходили с ружьями и убивали зверя. Только теперь и девки уже не те, что раньше… Так что если опять такой объявится, уж и не знаю, кому на него охотиться… Разве что совсем малолетних девчонок учить. Нашу Лару да ее подружек.
Ларка хихикнула, услышав. Она вообще была глупенькая и посмеяться любила. Зато послушная. Сказали в лес не ходить — она и не ходила. Девчонки — они вообще такие. Совсем у них нету тяги к приключениям и исследованиям.
А у Лешки с Мишкой такая тяга была, причем настолько сильная, что устоять оказалось невозможно. И начали они потихоньку ходить в лес.
Глава 3
Лешка и Мишка старались соблюдать осторожность и не уходили в лес надолго. А то ведь их могли хватиться, начать искать и, не обнаружив ни у речки, ни в поле, раскрыли бы тайну запретных прогулок. Но отказаться совсем от визитов в лес они не могли: уж очень это было похоже на настоящее и даже опасное приключение. Ведь так здорово идти, затаив дыхание, вслушиваться в каждый звук, вглядываться в каждый трепет листвы на кустах и каждый миг ожидать, что вот сейчас из-за дерева выскочит лютый зверь и… Что дальше — они как-то не очень себе представляли и никогда не обсуждали. Наверное, оба в глубине души надеялись, что этого все-таки не случится. Дети всегда верят, что ничего плохого с ними не произойдет. Они просто не осознают свою смертность. Так что Леше и Мише просто очень повезло в том, что из того таинственного потустороннего, откуда иной раз выбрасывало в Краснозоринский лес саблезубых тигров и единорогов, к ним вышел все-таки человек. Голодный, грязный, полубезумный от усталости и страха, к тому же вооруженный автоматом ППШ, но все-таки не утративший человеческой своей сущности, которая запрещает мужчине обидеть ребенка, а напротив — требует защитить. По крайней мере, этот человек своим главным долгом почитал защищать таких вот мальчишек, как Леша и Миша.
Но сначала они увидели радугу. Не коромыслом в небе — за ветвями они неба-то почти не видели: нет, эта радуга висела прямо между стволов, широким таки полотнищем, и полос в ней было не семь, а много больше. Мальчишки даже не представляли себе таких оттенков, чистых и нежных, и названия им не знали. И, наверное, никто на земле не знал.
Мишка удивился больше, чем Леша: все-таки для деревенского мальчишки радуга в небе была более привычным зрелищем, зато радуга между деревьев казалась явлением совершенно невозможным. Когда-то в совсем раннем детстве Мишка мечтал дойти до основания радуги, до того места, где она земли касается. Но в школе ему объяснили, что земли она не касается вовсе и дойти до нее нельзя, потому что она — иллюзия; долго и нудно рассказывали про то, откуда радуга берется, что-то там с преломлением света и капельками воды связанное, Мишка толком и не понял, разочаровался только. А теперь вот мечта сбылась. Он видел основание радуги. Он видел, где она упирается в землю. И, пожалуй, он мог до нее дотронуться… Что Мишка и сделал. Его рука прошла сквозь широкую многоцветную колонну света — и словно прорвала эту зыбкую переливчатую ткань. Радуга разомкнулась трещиной, а в трещине они увидели такой же лес. Только не сочно-зеленый, пронизанный солнцем летний лес, а голый, мокрый, озябший лес поздней осени. И пахнуло из трещины осенним увяданием и горьким дымом. А потом там появился человек.