— А какие грибы в них растут, — спросил Почтальон, — определённые?
— Нет, — Бульдозер почесался и зевнул. — Кстати, как ни странно, но практически, любые — от шампиньонов до мухоморов.
Новый персонаж, возникший не из пепла, а очнувшийся от раздумий, имел весёлый нрав и не имел, ничего общего, с почтовым ведомством. То ли он в армии числился в службе снабжения, то ли раньше имел связи с подобными заведениями, неизвестно, но ясно одно — к американскому коллеге, не имеет никакого отношения. Телосложение, рост, способности — золотая середина.
— Нашего грибника, да в Америку, на самое здоровенное кольцо, — хихикнул Доцент, явно и чётко представляя себя на его месте. — По кругу ползёт, обирая местную флору и отгоняя любопытную фауну: отхлебнёт из бутылки, закусит из-под ног, пошлёт зазевавшегося аборигена, проспится — и дальше в путь, пока горючее не кончится.
И диалог между американцами:
— Послушай Джон, что этот неандерталец здесь ползает? Уже пятый раз мне ногу отдавил!
— Билл! У него, наверное, в навигаторе аккумулятор сел. А колечко то расширяется…
— На юг нужно ползти — в Мексику, авторитетно заявил Бармалей.
Все недоумённо уставились на автора изречения, до того больше молчавшего и посему, вызвавшего всеобщее любопытство. Откуда он получил такое роскошное прозвище, Бармалей тщательно скрывал. Видимо, тяжёлое детство и бурная юность сыграли не последнюю роль в имяопределении, но человек он был незлобивый и ничем не напоминал своего африканского прототипа.
— Ну, и почему именно в Мексику? — спросил за всех Кащей, последнее время сообразительностью не отличавшийся. — Из кактусов
текилу гнать?
— Хм, можно и так, — неизвестно чему обрадовался новоявленный «мексиканец», как будто, до вожделённых колючек было рукой подать: не двадцать часов лёта, а десять минут ходьбы — до ближайшего среднерусского огорода. — Там в горах грибы растут, говорят — полный улёт.
Он понизил голос, как будто боясь, что его могут услышать и отнять эти плоды заморской растительности, так тщательно, но тщетно утрамбованные во все мыслимые и немыслимые закутки скудного сталкерского снаряжения:
— Жрецы-язычники их сырыми едят и смотрят пси-телевизор. Это из хроники монаха — францисканца Бернардино де Саагуна, жившего в четырнадцатом веке. Испанец назвал этот гриб порождением дьявола, но индейцы кушают — дедушкам нравится. Станут они признаваться в своих пороках — как же! Сейчас! Для них он «теонанакатл», что означает «Божественный гриб».
— Понятно! — Сутулый похлопал себя по карману, многозначительно засунул туда руку и оттопырил подкладку. — Кого Хозяином наречёшь, тот и будет для тебя Богом! Писание предупреждало «карманном» Боге: нуждаешься — достал, обличает — убрал!
— К чему это ты сказал? — не понял Комбат.
— А, — отмахнулся приятель.
— Кстати! Такие грибы в Голландии, вовсю продают! — почему-то радостно вскричал Дед.
— Не перебивайте! — рассердился Бармалей. — Ну, так вот, продолжаю. Повторно эти поганки открыла американская супружеская чета — Уоссоны, занимающаяся, по нашим понятиям, мягко говоря… ерундой.
Он покрутил пальцем у виска.
— Ерунда отбрыкивалась, упиралась и угрожала смертными карами, уже на это свете, — сострил Пифагор.
— Именно, — развивал свою мысль далее знаток импортных микозных образований. — Наука, которой они занимались: не просто редкостная, а почти неизвестная. Сделай опрос в любом университете, да не среди студентов, а в рядах преподавательского состава — наверняка, никто не ответит, что это за зверюга. Короче, этномикология — наука, изучающая влияние грибов на развитие культуры разных народов.
— Приехали — это вам не корнеплоды в овощехранилище перебирать! — Бульдозер усмехнулся и запустил руки в рюкзак, достав оттуда вышеупомянутый предмет, затем другой, но поменьше, ещё такой же и всё это богатство поместил в углях тлеющего костра.