Полёт балалайки над Парижем
Летний день был в самом разгаре, когда на пригорке показались трое путников, с рюкзаками на плечах и соответствующей экипировке. Пыльная просёлочная дорога, уходя с возвышенности вниз, проходила возле старого сухогруза, валявшегося на берегу, и предназначенного на металлолом. Придут дядьки с резаками и разрежут то, что когда-то строилось с таким трудом.
— А как её на берег без стапелей выволакивали, а Дед? — спросил Резистор.
— Да кто его знает? Я здесь только летом бываю. Зимой редко наведывался, и то раньше. По снегу здесь тоска. Баржу, наверное, на отмель в половодье завели.
— Может, в сталкеров поиграем? — предложил Звонок.
— Доигрался один такой! — ответил Дед. — Всем посёлком хоронили. Упал, внутри такой же баржи и голову проткнул насквозь. Пацан совсем был. До сих пор перед глазами стоит — гроб на улице. И вообще, иди давай — воинствующий сталкер: Чингачгук Мыкола Абрамович. Всё настроение испортил.
— Резистор достал пачку сигарет, закурил и, глядя на новомодные надписи, которые обязывают шлёпать на каждой коробке, с ожесточением сплюнул:
— Это жена может стать причиной медленной и болезненной смерти.
Дорога из сухой, постепенно становилась влажной, затем откровенно липкой, пока не скрылась под слоем вонючей жижи. В преддверии свидания со свалкой погибших кораблей, в воздухе отчётливо запахло болотом и сопутствующими ароматами судовой краски, железа и их производными. Цвет грязи под ногами носил оттенок красного цвета, от ржавчины, постоянно поступающей от разлагающегося железа. Сколько плавсредств, здесь нашло свой последний приют, наверное, только бухгалтерия знает. И разве что — чёрная, если в те времена она существовала.
Резистор ещё раз сплюнул, проклиная рекламу, портящую, по его мнению, товар, всех, кто её придумал и тех, кто её проталкивает.
— Не знаю, можно ли избавиться от вшей и перхоти, в лобковой части, а от геморроя в противоположной, но рак мозгов заработать — вполне реально.
— Дед, где остановимся? — спросил Звонок, чавкая липкой грязью,
которую месить, порядком надоело, — где-то здесь?
— Ты что?! Какое здесь? В болоте, что ли?
— На палубе, — неуверенно предложил Резистор.
— Оставить вас здесь — на палубе! Обоих. Краска воняет, пенопластовый утеплитель воняет, сыро, дрова вовсе — не пойми где. Ни разу не видел, чтобы кто-нибудь приземлился на одной из этих развалюх и костёр жёг. Там, впереди, озеро классное. Уютное. С дровами здесь, правда, неважно везде: один ивняк да черёмуха растут, а они плохое топливо, разве что, черёмуха тлеет долго. Ищите по дороге, может и попадётся что. В половодье может занести течением стоящее бревно.
— Это, как скрипка и виолончель? — спросил Звонок, повергнув остальных в недоумение.
Дед напряг мозговые извилины, пытаясь ассоциировать вопрос с предыдущей темой:
— При чём здесь музыкальные инструменты?
— Как при чём? На вопрос, чем отличается скрипка от виолончели, был дан, вполне лаконичный ответ — последняя горит дольше.
— Сейчас, между болотом и забытым озером, посередине заливных лугов, будет стоять экспериментальная фабрика музыкальных инструментов, — сказал Дед, стукнув себя ладонью по лбу. — Берём только виолончели!
— И одну балалайку, для души, — добавил Резистор. — Будем на ней ночью, матерные частушки горланить, как в том мультфильме, про пионера.
— Где ты видел, чтобы пионеры нецензурно выражались? — недоверчиво спросил Резистор. — Да ещё в советском мультфильме.
— Я? Видел! Но не в мультфильме, кажется…
— Увидеть это нельзя! — встрял Дед, в разговор двух даунов. — Можно только услышать.
— Почему это нельзя? — возразил Резистор. — Ещё как можно! По губам читают, некоторые.
— Хватит пургу гнать! — отмахнулся Звонок, от пустой болтовни. — В том мультфильме пионер про предбанник пел.
— Пытался петь, — поправил его Резистор. — «Сени, мои сени».
— У моей знакомой, все мужики Сенями были, — оживился Дед. — Прямо фатум, какой-то.
— И одна балалайка! — добавил Звонок, и с этими словами вошёл на территорию дальних, но недалёких, лугов. — Что-то пустовато здесь, а Дед?
— Нормально! — парировал последний. — Зачем нам частокол — комаров кормить?
— Мы что? — Резистор указал на брошенные посудины. — Ради этого железа сюда пришли?!
— Нет, конечно! — пожал плечами Дед, и добавил. — Что на них
делать? На этом ржавом кладбище, одна рухлядь. Даже птицы не селятся в проклятом месте — стороной облетают, представляете?