— Думаешь, мысленная форма разговора, спасёт тебя от языковых извращенцев? — спросил Бармалей. — Они и на этом уровне хамить продолжат.
— Да — извращаются во всём! — воскликнул Гаштет. — Обычно жить, видимо, скучно. Из огурцов, баклажанов — варенье делают. Когда употреблял джем из лепестков роз, то чувствовал себя быком, на недозрелом поле, жрущим сладкий клевер. Арбузы солят — такая дрянь, я вам доложу. Ананасы наладили выращивать в оранжереях, в Европе и у нас, ближе к середине семнадцатого века. Наши, даже свой сорт вывели «русский». Барину на стол свежий, а для себя солили, как огурцы в бочке. Утверждали, что отличная закуска. Нам Европа не указ, где ананасы ели, как обычно. У нас всё, через известное место.
— Да у нас и помойки, не то, что на западе — рай для тараканов, которые гуляют сами по себе, без всякой организации. Без присмотра.
— Что-то, у нас сегодня, разговор в одном ключе происходит, — сказал Почтальон, и недоумённо пожал плечами. — Как зарядили садово-огородную тему, так и не отходим от неё, ни на шаг.
Все призадумались, не понимая причин такого ажиотажа, вокруг полей и огородов. Костёр горел ровно, дым не кружил по кругу, а ровным столбом поднимался вверх, растворяясь в небе.
История четвёртая
Массовое нашествие
Бармалей встал размяться и, подойдя к какой-то норе под корнями дерева, весело предложил:
— Взять да и отлить — туда. Как выскочит толпа гномов, все с криками и кирками. Думаю, замучаешься отбиваться.
— Сейчас у новых русских такая же мода, во всяком случае, схожая, — то ли в шутку, то ли всерьёз, сказал Гаштет. — Когда в дом залезает вор, на него выскакивает четыре тысячи пекинесов.
— Кого? — не понял Апофеоз.
— Собачки такие, мелкие — чуть больше нормального кулака, — ответил Гаштет, на пальцах показывая размер зверюшек.
— У одних кирки, у других зубки, — задумчиво произнёс Почтальон, — а нам что противопоставить агрессору? Это тот случай, когда шапкозакидательство, имеет явное преимущество.
— Лучшее средство, против массовых нашествий мелких тварей, это — огнемёт, — авторитетно заявил Бармалей. — Но у нас, его нет. Так же нет гномов под деревом, как и собачек, в радиусе пятидесяти километров.
— Огнемёт необходимо приобрести, а живность завести, — предложил Апофеоз.
— Добрый ты человек! — выдохнул Гаштет. — А кто будет гнома изображать, торчащего из норы? С опалённой бородой — красивенький такой. С дымящимся колпаком.
— Вы, поэты — тонкая душевная организация! — Бармалей ощупал подбородок. — Ни у кого из нас бороды нет, и не предвидится, во всяком случае, в ближайшее время. Так что, кончай спектакль разыгрывать — сейчас не время для театральных постановок. Эстрада переполнена «уходёром», так вы ещё начнёте. Меня до сих пор удивляет, для чего люди покупают телевизоры — ради новостей? Или «мыло» смотрят? Там такое показывают, что создаётся впечатление, как будто смотришь в замочную клавишу. Ощущение мерзости неотступно преследует.
— Телевидение — орудие Дьявола, — уточнил ситуацию Гаштет, — так что ты хочешь?
Бармалей призадумался, поморщился и, посмотрев в никуда, сквозь ночную пелену, согласился:
— Пожалуй, ты прав. Столько подлости, убийств, насилия выливается на обывателя. С экрана утверждается, навязывается псевдоистина, что человек человеку волк, а богатство, это главный
критерий благополучия: всё остальное — ложь.
Где-то в районе ближайшей птицефабрики, погибшая пернатая, теперь догорала над углями. По всей округе распространился запах копчёности, вызывая зависть у того, кто не озаботился приготовлением, подобного кулинарного изыска.