— Красиво пошёл! — корчась, от коликов в желудке, выдавил Почтальон.
— Судя по всему, он не первый раз побирается, — сделал заключение Апофеоз. — Бедолага пропах зельем. И бродят, эти проспиртованные кренделя повсюду — значит, лазейка есть, а то нам с таким расходом материала, просто необходимо посетить местный гастроном.
— А с какой радости ты решил, что там есть горючее? — недоверчиво осведомился Гаштет.
— Так, упоминалось же, что бывают привозы. В случае чего, в деревне наверняка, «рукопись» можно найти. Да и охрана, где-то выпивку берёт — вон, как гуляют.
С блокпоста доносились нестроевые песни, перемежающиеся народным фольклором.
— Да, орут знатно, — согласился Гаштет, — значит, и правда, боятся такими же стать — вон, как себя подбадривают.
— Как говорится — сейчас спою! — предложил Бармалей повеселиться.
— Я тебе спою! — осадил его Почтальон, хоть и понимал, что это всего лишь шутка, — нечего, раньше времени, себя обнаруживать.
Вечер опускался на окрестности странного города, удлиняя тени, сгущая краски и наводя меланхолию.
— Сколько раз, за свою жизнь, проходишь эту стадию ипохондрии, — задумчиво вымолвил Бармалей, — живописный закат, успокаивающий рассвет. Нервы, как у дросселя, дребезжат.
— Ты ещё скажи, как у диода — из одного состояния в другое, — с издёвкой произнёс Почтальон. — Или как у транзистора — радиотехник, хренов.
Кое-как скоротав ночь, десантное крыло восточного фронта, стало выдвигаться на позиции. Ничто не нарушало идиллию мирно спящего городка, кроме стона, не похмелившегося прапорщика, который вызывал уважение, при ревизии количества выпитого. Все прониклись сочувствием к объекту, почти эротических звуков.
Смотря на беспризорные ворота, Апофеоз для себя отметил, что можно, было бы, и так пройти, но решительно постучал в дверь. На стук, дверь открыл скомканный прапорщик, глазами, ничем не уступающий своим подопечным из города. Он беззвучно открывал пересохший рот, как сазан на берегу, и Ап решил взять инициативу в свои руки:
— Скорую помощь вызывали?
Прапор остолбенел и выпученными глазами смотрел на эскулапов, не зная, что и ответить. А вдруг и, правда, кто-нибудь вызывал?
— Бригада реанимации, говорю, прибыла! — повторил попытку Апофеоз и показал бутылку.
Прапорщик, не веря своему счастью, только молча указал рукой на стол, беззвучно предлагая располагаться. Сталкеры, извлекши на свет, ещё пару литров, растолкали остальных участников вчерашнего банкета, и веселье продолжилось в обновлённом составе. Через пару минут, к прапорщику вернулся дар речи, а ещё через полчаса, они уже знали обо всей ситуации в городе.
— Вчера споили всех, включая мышей и тараканов, — поведал военный, наконец-то получивший возможность разговаривать. — Последних на кухне тошнит, а первые пошли, кажется, совам морды бить, пока те днём, сонные, на ветках дремлют. А если серьёзно — охранять тут нечего и некого. Объект сразу залили бетоном, как только оттуда живые повыскакивали.
— А мёртвые что, там остались? — удивлённо спросил Бармалей.
— А где же ещё? Кто их из заражённой зоны вытаскивать будет? Там одно из двух было: или труп, или… ну, наверное, сами уже видели. Братская могила из цемента, — прапорщик опрокинул стопарик, и со счастливой улыбкой, продолжил экскурс в прошлое, ставшее уже историей, и в настоящее, злополучного городка. — Местным жителям деваться некуда — их пайками снабжают. Кто хотел — давно смотался. А вот монстрам бежать куда? Сами подумайте! На них, то же, негласный паёк получают. Все подробности про них узнаете в клинике, у доктора. Конечно, если захотите. В гастрономе всего навалом — были бы деньги. К оплате, и ещё кое-что принимается — по ходу пьесы, сами выясните.
— О, Почта, надо бы за добавкой сгонять, а то с такими лицами, это что — мелочь! — показал Бармалей на остатки на столе.
— Вот сам бы и сгонял! — решительно отклонил предложение Почтальон.
— Да не вопрос! Я идею выдвигал, а не тебя посылал.
Гастроном поразил изобилием всего, что поедалось и выпивалось. Видимо, людям не на что было шиковать. К оплате принималось решительно всё, включая золото и драгоценности. Натуральный обмен превалировал, что и не удивительно. Накупив всё необходимое, даже сверх нормы, не забыв и про консервы, Бармалей отправился назад, предупредив продавщицу, где их искать, если объявятся дядьки, похожие на него. С возвращением гонца на пост, гулянка продолжилась с новой силой и, у порядочно окосевшего Гаштета, родился иезуитский план, в отношении своих плутающих коллег. Он уже давно приметил на стене пульт громкоговорящей связи и выяснил, что он работает, и притом, вполне громко — на весь городок. Шутник включил питание, вывернул ручку громкости на полную катушку и, сняв микрофон, громко отдал команду: