— Ну, тогда ясно, — пробурчал Долговязый, предчувствуя, что всю ночь придётся поить мастера по уборке территории, и выслушивать душещипательные истории, из жизни местных команчей, загнанных в резервации.
— Предложение остаётся в силе, — подумал Толстый, не решаясь вслух произнести, ранее обещанное, для дворника, орудие труда, которое по злому умыслу, должно торчать в непристойном месте, — интересно, как он тогда мести будет?
Ночь прошла достаточно спокойно. Влитый в бывшего дворника литр самогона, избавил экспедицию от ненужной демагогии, и после усыпления последнего, можно было немного расслабиться и отдохнуть, мечтая каждый о своём.
Первые проблески солнца, застали поляну спящей, мирным и крепким сном, всю в дровах. Каждое из звеньев деревянной цепи, подозревало, что торопиться было некуда — дорога открыта. Хоть на танке проезжай. Кое-как продрав глаза и собрав поклажу, выступили нестройными рядами, так как перед этим плотно позавтракали. Впереди виднелась городская поликлиника, совмещавшая в себе: больницу, амбулаторию, диагностический центр, стоматологическую практику и далее, по списку. По мере приближения к госпитальным корпусам, стали попадаться различные элементы, осаждающие всевозможные службы, которым, судя по всему, до смерти надоели. Мимо пробежала стая монстров, загоняя в болото одичавшую свинью.
— Заглянем в клинику, — предложил Похабыч. — Хоть новости узнаем. Это, похоже, самое посещаемое место в городке. Если учесть ещё самомнительность, то нас тут должны убить, за любой вопрос.
— Почему? — спросил Кащей.
— Если предположить, что каждый житель, без конца сюда бегает, то вопрос, я думаю, неуместен.
Сказать, что внутренние помещения были грязными — значит, ничего не сказать. Судя по табличке, на двери кабинета, приём вёл доктор Зильбушкер, причём один, за всех отсутствующих врачей. Принимал он всех в коридоре, видимо, блюдя чистоту в своём кабинете, раз нет возможности, соблюсти её во всех остальных помещениях. Может и убирать некому. В данный момент, он осматривал и выслушивал двоих пациентов, которые никак не могли, или не хотели понять, что это не лечится.
— Так, что тут у нас? — Семён Львович Зильбушкер удивлённо поднял брови. — Радиационный ожог расползается всё шире. Любопытно! Очень любопытно!!!
Он пристально вглядывался в пронзительно-красное, почти оранжевое пятно. Достав из шкафа
стеклянную трубку, доктор ткнул ей в самый центр болячки.
— Бо-о-ольно!!! — заорало чудище.
— Больно, мне больно! — то ли передразнил, то ли пропел эскулап и
внимательно оглядел сладкую парочку, — выглядите молодцами.
— Чего? — переспросил один из подопечных.
— Глушняк мучает? — доктор сладко зевнул, — а уши ты ещё на прошлой неделе потерял. Что мы тут имеем: при, практически, полном отсутствии, каких бы то ни было лекарств, окромя пургена,
получается — восстановительная трансплантология в полевых
условиях. Да, без хирургического вмешательства не обойтись. Я ничего не перепутал? А — кому какая разница. Так голуби: я могу из
двоих, одного сделать, или тащите третьего на запчасти. Один будет колобком, другой — человеком — пауком. Шучу!
— А ожог? — жалобно промычал монстр.
— От радиационных ожогов, особенно, в области гортани, единственное масло помогает — облепиховое. Во всяком случае, облегчает страдания, но у меня его нет. Был один пузырёк, и тот куда-то подевался — может, украли.
Северная группа, с интересом, наблюдала за работой доктора, не решаясь, пока его отвлекать.
По коридору ковыляло ещё одно несчастное существо, держа руку под мышкой.
— Обалдеть! — обомлел Зильбушкер, — она всё-таки отвалилась. Нет, эта работа, здесь никогда не кончится.
Обращаясь, к более здоровому монстру, он велел позвать Петровича, из ремонтной бригады:
— Срочно дуй за ним, да не забудь сказать, что нужен ремкомплект.
Прибежавший, на зов, ремонтник, быстро оценил ситуацию:
— Туды его в карусель! Когда поставки будут: ни аптечек, ни ремкомплектов — вот портянка, Львович, ей перебинтуй.
— Да она же не стерильная!
— Да от неё, и то лучше пахнет, — успокоил его Петрович. — Должно одной хватить, а то вторая выбитое стекло прикрывает. Я её к раме прислонил, на втором этаже — если понадобится, помнёшь
и всего делов.
— Я то думаю, откуда такая вонь!
Наконец, освободившийся доктор уединился с гостями в кабинете, посвящая их в местные особенности бытия, взамен поглощая сыворотку правды. Или эликсир правды, но это уже демагогия.