— В лаптях… Где они их раздобыли? — растерянно сказал Головин. Он был сам из деревенских, и отлично помнил, как его дед плёл подобную обувь и валял валенки. Где-то в далёкой деревне, до сих пор хранятся колодки, чуть ли не всех размеров. «Надо бы узнать, где они лыко драли, а то в бане, уже давно тереться нечем. Не хватало того, чтобы личный состав кевларовые бронежилеты, на мочалки распустил». Он, правда, был не уверен в том, что это возможно, но как показывает практика — нашему народу и не такое, по плечу.
— Надо бы заглянуть в финансовую часть, — сказал замполит. — Там давно пахнет перегаром и недостачей.
— А ты у них, в принципе, документы проверял? — задал вопрос полковник, будто бы не услышав предложение зама.
— М-м-м!
— Чего мычишь, как финансовая пирамида?
— Да неудобно, как-то, — ответил подполковник. — Давным-давно все лица знакомые. Если они ещё пару дней побегают, то, как родные станут.
— Или беременные, — с сарказмом заметил начальник. — А из вещей, лишатся остатков. Документы совать некуда будет.
— Присобачить к верёвке и на шею — типа бейджика, — предложил Горовенко. — А шмотками, пусть будущие отцы снабжают.
— И печать на известное место — с указанием постоянного места дислокации, — Головин сплюнул. — Что-то у нас с тобой разговор, в странной манере происходит.
Напротив полковой бани, можно было наблюдать прелюбопытную картину, как тщедушного вида паренёк, читал стихи барышне, весьма дородного вида. Его, разве что, ветром не мотало, а она была статна, и прямо скажем, из тех, про кого сложен фольклор: и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдёт. Короче — прибьёт, как муху, неосторожным движением. Но юный Ромео увлекся, и казалось, не замечал разницы потенциалов:
…
Продекламировать до конца у него не получилось. Пролетевший мимо уха лапоть, чуть было не вышиб из него мозги:
— Скотина! Я воевать в армию пришла: я большая и страшная, а ты
из меня Джульетту хочешь сделать?! Абрикос похотливый!
Фёдор Семёнович, напуганный перспективой досрочной отправки солдата на родину, не стал дожидаться окончательной развязки спектакля и скомандовал:
— Рядовой Загоруйко! Ко мне!
Строевым шагом, молодой воин подошёл к начальству и отрапортовал:
— Товарищ полковник, рядовой Загоруйко, по вашему приказанию — прибыл!
— Что у вас там происходит, товарищ солдат?
— Я с честными намерениями, товарищ командир.
— Знаю я, ваши честные намерения, — усмехнулся Головин. — По моему, ты не по статусу, невесту выбрал. Ты же на первом скачке лопнешь. Может — она ещё девушка. Для тебя что-нибудь значит офицерская честь?
— Ничего, товарищ полковник.
— Это ещё почему?
— Вы бы ещё спросили, что для меня значит этика поведения американского астронавта, — весомо отчеканил рядовой. — Я же не космополит.
— Космонавигатор, — поправил его заместитель командира по политической части.
— Ладно, ступай, — махнул рукой полковник, отправив юного любовника восвояси. — Да смотри у меня — аккуратней с девицами, не то женишься, прямо здесь, свободы не увидев.
Над входом в баню, под вывеской «Баня», какой-то шутник нацарапал «Оставь одежду, всяк сюда входящий».
— Юмористов развелось — видимо, давно лекций не читали, — заметил Горовенко.
Внутри моечного отделения пахло прелыми берёзовыми вениками и самогоном. Трое старослужащих употребляли спиртосодержащую жидкость, запивая её пивом. Двое ещё держались в седле, но третий, окончательно принял горизонтальную позицию.
— Вот, Пётр Васильевич, — обращаясь к заму, сказал Головин. — Водка без пива — стоять будешь криво.
— А с пивом?
— А с пивом — вообще стоять не будешь! — и, обращаясь к собутыльникам, спросил. — Почему он лежит?
— Потому что стоят не может, — заплетающимся языком, ответил один из компаньонов.
— Ладно, — устало сказал полковник заму, — вызови, кого нужно, и отправь их, куда надо.
Выйдя на свободное, от перегара пространство, они увидели несущегося завгара, грязно ругающегося и поносящего всё подряд, разве что, кроме Того, на чём свет стоит. Он брызгал слюной и грозил кулаком, разводящему, в недоумении руки, солдату. И всё это происходило в парном перемещении, относительно банно-прачечного комплекса, в направление гаража. Один разводил руками, другой ими махал, а ноги сами несли, в нужном направление. Со стороны, это было похоже на современный балет, переполненный экспрессией. Бальные танцы, так и продолжались бы, до самого механизаторского двора, но вмешалось начальство, в лице командира: