Выходит, это сделал кто-то из местных жителей. Людей или нелюдей.
Зачем?
По спине пробежал неприятный холодок. Ворожцов потер вспотевшие ладони.
Ни одного разумного объяснения на последний вопрос в голову не приходило, и от этого становилось не по себе еще больше.
— Брат говорил…
Услыхав про брата, Тимур фыркнул, но Ворожцов сделал вид, что не заметил этого. Продолжил:
— Рассказывал, что тут мутанты есть, которые человеческие вещи стаскивают в одно место и поклоняются. Правда, он говорил, они электронику любят. А тут…
— А тут самая крутая электроника «эврибади мув ит».
— Слушай, пошли отсюда, а? — попросил Ворожцов.
Тимур ухмыльнулся.
— Что, стремно? А хочешь, еще сильнее испугаю?
Ворожцов поглядел на Тимура. Тот старательно клеил улыбки, бравировал и выглядел бы, наверное, очень смелым в глазах Леси с Наташей или даже Сергуни. Вот только Ворожцов видел, что за всеми этими бодрыми интонациями и улыбками прячется страх. Тимур скалился, но фальшиво. А внутри его, судя по срывающимся ноткам, колотило по полной.
— Ну, попробуй, — кивнул Ворожцов, хотя получить очередную дозу адреналина хотел сейчас меньше всего.
Тимур сделал пару шагов в сторону, возвращаясь к разбитому телефону. Наклонился, несколько секунд ковырялся в осколках пластмассы, потом поднялся на ноги с частью игрушки в руке. Поманил Ворожцова.
— Видишь? — протянул руку.
Кусок пластмассы больше всего напоминал прямоугольную коробочку с обколотыми краями. Крохотную. В которую могло уместиться что-то очень небольшое. С краю на одной из внутренних стенок коробочки зацепилась металлическая пластинка с пружинкой. Еще пять минут назад это было неотъемлемой частью игрушки.
— И что?
— Батареек в ней нет. И не было. Можешь поискать. — В голосе Тимура звякнула задавленная из последних сил истерика. — И на чем эта ерунда работала, я не понимаю. Может, брат тебе чего-нибудь о таком рассказывал?
Ворожцов мотнул головой.
— Пошли отсюда.
— Может, у мелкого спросить? Вдруг он про это что-то слышал?
Он снова покачал головой, как заведенный. Словно сам был электронной игрушкой, способной на одну фразу или одно движение и повторяющей это по кругу.
— Лучше об этом вообще никому не рассказывать. Зачем их пугать зря?
Тимур усмехнулся. Кажется, почти искренне. Видимо, немного начало отпускать.
— Слушай, Ворожцов, а чего ты такой правильный, а? Ладно в школе, там перед учителями марку держать надо. А тут-то чего?
Ворожцов не ответил. Повернулся и пошел назад. Оставаться в этом странном месте не хотелось больше ни минуты.
Возвращались молча. Тимур скоро нагнал и снова выбился вперед. Но шагал осторожно, придерживая ногу, словно боясь наступить на какую-нибудь еще непонятную дрянь. Ворожцов шел след в след, стараясь глядеть под ноги. Хотя что-то внутри упорно требовало обернуться: нет ли позади кого смотрящего в спину.
Он и в самом деле оборачивался пару раз. Но лес был тих и спокоен. Светило, пробиваясь сквозь ветви, солнце, никакой опасности не наблюдалось. Вот только ощущение чужого взгляда между лопатками почему-то не проходило.
— Слышь, — окликнул Тимур. — А вообще далеко нам топать?
— По прямой недалеко. — Ворожцов встряхнулся, отгоняя ненужные мысли и опасения. — По карте дольше.
— А чего напрямки не рвануть, если быстрее?
— У брата проводник был. Он карту составлял, маршрут прокладывал. И они шли в обход. Так безопаснее.
— Было, — упрямо не согласился Тимур. — Сам же говоришь, что все меняется.
— Меняется, — подтвердил Ворожцов. — Поэтому идти надо осторожно даже по карте. А без карты вообще никуда не лезть. Может, там и дороги нет.
— Может, нет, может, есть, — сердито буркнул Тимур.
Ворожцов не ответил. Хватит бодаться. Детский сад какой-то. Залезть в такое место, топать к общей цели и при этом все время собачиться. Другого места и времени нет, что ли, отношения выяснять?
— Думаешь, оно еще работает? — снова подал голос Тимур.
Ворожцов пожал плечами.
— Брат говорил, настройку не сбивали и прибор не разбирали. Разве что кто-то чужой сунулся. Но там место такое… никто туда не полезет.
Губы Тимура расползлись в задумчивой улыбке.
— Если все сработает, хуже всего Мазиле.
— Почему?
— Он полюбасу мелким будет. Судьба у него такая.
Ворожцов задумался.