— Георгий Максимович, не стоит говорить такие вещи в нашем присутствии, — произнёс я, выпустив немного Ауры.
— А? — сбился он. — Отчего же? Очень даже стоит. Я не скрываю, что хочу обладать Мари. Она не сможет мне противиться!
Краем глаза я уловил, что братья едва держатся.
— Георгий Максимович, — повторил я, добавив ещё Ауры. — Настоятельно прошу, давайте не будет обсуждать это.
Он поджал губы, его тело пробила лёгкая дрожь.
Форкх меня дери… Чудинов пытается сопротивляться моей Ауре. Да, я сдерживаюсь. Да, я использовал её на нём раньше.
Но он всё равно должен испытывать страх.
И ведь испытывает, я вижу. Но… как-то странно борется. Без достоинства…
Форкхово дерьмо! Да его накачали своим подобием Ауры Годуновы!
— Я… Я… я добьюсь её! Вот увидите! Скажу ей, что если согласится со мной пойти в ресторан, больше не стану ей этого предлагать, — зачастил Чудинов.
Я же вновь добавил Ауры, чтобы выбить из него «восхищение» Годуновыми.
— А потом… она согласится, — взгляд Чудинова стал безумным. — И когда мы будем одни, я возьму её! Слышите! Если она станет сопротивляться, значит пойдёт против воли аристократа! У неё не будет выбора! Я возьму её! Прямо в рест…
Я почувствовал, как альтера собирается у кулака Бори. Я увидел, как дернулась рука Глеба…
Гнилые чресла Форкха, садомирующие сарнитов!
Моя тяжёлая ладонь, не усиленная какой-либо энергией, звучно хлопнула по щеке провокатора.
Чудинов схватился за опалённую щеку, попятился и уселся на задницу. Полными ужаса глазами он смотрел на меня.
— П…простолюдин ударил аристократа! Ударил аристократа! Ударил!!! — обезумевшим голосом завопил Чудинов. — Хе-хе! Ударил…
Снег под ним окрасился в жёлтый. В тот момент мне стало ясно, что вряд ли когда-нибудь эта мразь ещё сможет выполнить чье-нибудь секретное поручение. Каким бы хитрым и изворотливым ни был Чудинов, воля его слаба. Психика не выдержала две противоборствующие ауры.
— Простолюдин напал на аристократа!
— Звоните в полицию!
— Оставайся на своём месте, Сидоров, иначе будет хуже!
«Случайные» прохожие подняли шум и неуверенно начали брать нас в полукольцо.
— Аск… прости… — прошептал Глеб.
— Ты… вперёд меня… — изумлённо выпалил Боря.
Да, я не мог остановить их двоих. Да даже если бы получилось — атакующее движение Глеба или Бори «зрители» бы увидели. А этого достаточно для суда.
И агрессию братьев суд всё равно мог бы повесить на меня, ибо мы с ними официальная семья, а мой социальный статус выше.
Так что зачем парней подставлять? Я за них и так в ответе.
— Не нужно, вы молодцы, — тихо произнёс я, вновь выпуская Ауру, чтобы приободрить братьев и слегка отпугнуть «зрителей». — Глеб, — на грани слышимости, обратился я к кузену. — Расскажи о том, что произошло Вадиму, передай это, — я незаметно сунул в карман его куртки диктофон. — Вели не делать глупостей. И пусть позвонит Арвину.
Он знает, что делать.
Ведь мы всё это предвидели.
— Короткий! Бери братьев и езжай в усадьбу! — повысив голос, велел я.
— Оставайтесь всё на своих местах! — крикнул мужик, стоявший недалеко от водителя Чудинова. Он уже успел кому-то позвонить. Очевидно, полиции.
— Да! Не дёргайтесь и дожидайтесь полиции!
— Они здесь ни при чём! — рявкнул я, сделав шаг вперёд. Я разогнал Ауру до доступного без визуализации максимума. — Вы сами видели! Они просто стояли рядом! Или что, скажете это не так?
«Зрители» попятились. Ну а Чудинов, так и сидевший в собственной луже, безумно захихикал.
— Пусть… уходят, — выдавил из себя «друг» Чудинова.
Глава 2
Как заставить равного себе искренне захотеть сделать то, что он делать не хочет? Ответ — никак. Действительно равный будет видеть насквозь все уловки и останется при своём мнении.
Но, естественно, за равного Канцлер меня уж точно не воспринимает. Для него я подросток-простолюдин. Да, аномальный в плане силы и умственных способностей. Да, знакомый с представителями высшей аристократии, которые могут в некоторых ситуациях помочь советом.
Но при этом всё равно подросток-простолюдин. Будь Аскольд Сидоров при всех его достижениях потомственным аристократом, воспитанный по всем канонам — воспринимали бы его совсем иначе.
Но даже и тогда, разумеется, он не был бы ровней в глазах Канцлера.
Но если бы я был аристократом, заманить меня на Золотой Курс пытались бы без всяких уловок. Просто бы посулили золотые горы отцу-аристократу, и тот бы повлиял на сына.