Ближе часам к шести в работе этого конвейера пришлось сделать перерыв. Дорогу полностью освободили, ворота открыли на полную, часть забора рядом с КПП вообще сняли. Ещё и уборочную машину пустили, чтобы почистила бетонку от налипшей местами глины. Потом пришлось ждать, пока бетон просохнет.
— Внимание! Всем срочно покинуть взлётно-посадочную полосу! — раздался голос Островского из громкоговорителей. — Кто не в курсе — подъездную дорогу! Пять минут до прибытия птички!
На ВПП, впрочем, и так никого уже не было. Не только на самой бетонке, но и рядом. Но на полигоне, в окнах зданий и даже на крышах собрались, кажется, все. Сам я остался в самом конце полосы, вместе с парой медиков и командой пожаротушения. Просто на всякий случай.
Холодный северный ветер пробирал до костей, забирался под воротник куртки. Небо заволокло тучами, но видимость была отличной.
Сначала мы услышали нарастающий гул. Он начался где-то вдалеке, и быстро перешёл в низкий утробный рокот, когда самого самолёта ещё не было видно. МИГ вынырнул из-за туч внезапно, с уже выпущенными шасси, и понёсся, казалось, прямо на меня, постепенно снижаясь. Гул двигателей быстро перерос в оглушительный рёв, от которого закладывало уши.
Бетон под ногами завибрировал, мелкая дрожь отдавалась в коленях и позвоночнике, когда МИГ пронёсся над ВПП, только имитируя посадку. Такое впечатление, что пилот примерялся к незнакомой полосе, присматривался.
В кабине этого красавца находились, конечно же, Сергей Киров и Спартак Спирин, два мастера высочайшего уровня. И сейчас им понадобятся все их навыки, чтобы посадить свою птичку на такую короткую полосу, да ещё и в окружении различных строений.
Самолёт убрал шасси, врубил форсаж и снова нырнул в низкие облака, уходя на второй заход.
И вновь нарастающий гул, и МИГ, в завихрениях облаков, появляется над далёкими строениями. На этот раз он не имитирует. Задрав нос, он снижается по крутой глиссаде. Двигатели ревут ещё громче, чем в первый раз, создаётся впечатление, что машина отчаянно пытается взлететь, но пилот своей волей жмёт её к вниз. И вот, когда до земли остаются считанные метры, самолёт резко, будто рывком переходит в горизонтальный полёт, и мягко, по-кошачьи, приземляется на все три стойки в самом начале полосы. Опускается нос, визжат шины, цепляясь за шершавую поверхность бетона, а позади хвостового оперения разворачиваются тормозные парашюты. Истребитель потряхивает, он словно липнет к земле, изо всех сил стараясь погасить огромную скорость.
В какой-то момент кажется, что полосы не хватит, что неумолимая инерция впечатает многотонную машину прямо в стену за моей спиной, но мастерство пилотов одерживает верх. МИГ останавливается, качнувшись напоследок, прямо напротив главного входа в лабораторный корпус, метров за двести пятьдесят до конца полосы.
Как хорошо, что я надел шумоподавляющие наушники!
МИГ немного постоял, а потом покатился в нашу сторону, с работающими на малом газу двигателями. Тут уже его встретили, показали, куда рулить, и через пять минут птичка уже сидела в гнёздышке, то есть стояла возле самой стены, на своём парковочном месте. Ещё, конечно, будет техобслуживание, все регламентные процедуры, но это всё потом.
Пока парни рулили, парковались и глушили движки, начал подтягиваться народ. Будущие участники экспедиции, строители и просто все, кто был рядом и не был занят, подошли или подбежали, и выстроились широким полукольцом позади меня, в то время как я остановился в десятке метров от самолёта.
Одним из последних вышел Островский, который следил за посадкой МИГа из Информационного центра, заодно проверяя работу оборудования вместе с генералом.
— Сели эффектно, — негромко сказал он, встав рядом со мной. — И в полосу вписались, с большим запасом.
— У нас же длина полосы диктуется не посадкой, а взлётом, — напомнил я. — Там и баки полные, и нагрузка в виде ракеты со спутником.
— Это да, сэкономить на полосе не получится, — согласился Островский.
Пилоты спустились по стремянке на землю и подошли к нам.
— Товарищ начальник экспедиции, — заговорил Сергей, — пилот Киров и штурман Спирин задание по отработке посадки выполнили. Замечаний нет.
Зрители в этот момент взорвались аплодисментами, в которых потонул ответ Островского.
— Спасибо, мужики! — он по очереди пожал руки обоим. — Давайте отдыхайте, обустраивайтесь. А завтра с утра — за вторым бортом.