Почти не контролируя себя, Фрэнк облизнул губы, взглядом неотрывно следя за движениями чужой руки, что то замедлялись, будто бы желая подразнить извивающегося от удовольствия партнёра, то, наоборот, набирали темп; порой совершенно останавливаясь, истязатель вдруг начинал большим пальцем обводить контуры набухшей вершины, от чего по телу любовника проходили судороги наслаждения. Фрэнк, сам того не осознавая, примерял все эти ощущения на себя, чувствуя, как начинает истекать соками, и как сдерживающая его плоть ткань становится чуть влажной от этого.
— Месье любит наблюдать? — такой знакомый, чертовски неожиданный голос над ухом едва не заставил Фрэнка подпрыгнуть, впервые теряя зрительный контакт с объектами его наблюдения. — Тише, не отвлекайтесь от созерцания этой поистине прекрасной картины. Они прекрасны, не так ли? — голос, который Фрэнк узнал бы среди тысяч других, сейчас будоражил воображение плохо скрываемым возбуждением, и слова обдавали нежную кожу у уха горячим сухим дыханием. Джерард вовсе не заботился о том, чтобы изменить собственный тембр. Но то, насколько его голос звучал голодно, взбудоражило Фрэнка ещё сильнее.
Он не нашёлся, что ответить. Если быть искренним, то не решился. Он искал Джерарда, скользя тенью по тёмным коридорам, и не встретил, он вглядывался в каждый силуэт, предающийся плотским удовольствиям и чувственным наслаждениям, но ни в одном из них не узнал объект своего интереса. И вот сейчас, когда он уже совершенно потерял первоначальную цель визита среди бурного калейдоскопа возбуждающих картин, тот сам нашёл его. Что в этом? Перст судьбы или простое глупое совпадение? В другое время Фрэнк поразмышлял бы над этим, но не сейчас, нет… не сейчас, когда рука Джерарда, затянутая в чёрную облегающую перчатку, окутанная кружевом белоснежных манжет, скользнула по ткани его безрукавки, намереваясь забраться между пуговиц. Жар от этой бесстыдной, но в целом, пока еще довольно невинной ласки, обжёг тело Фрэнка даже через слои ткани. Невольно задержав дыхание от прикосновения и осязаемой близости тела наставника сзади, он хотел обернуться, чтобы увидеть знакомое очертание его губ и подбородка, блеск болотно-ореховых глаз в прорезях маски.
— Месье, вы пропускаете великолепное зрелище и безумно много от этого теряете, — жарким шёпотом обдало висок, и Фрэнк, остановив поворот головы, даже почувствовал, как уха мимолётно коснулась тёплая кожа губ. Повинуясь, он снова вернулся к подглядыванию, и открывшаяся картина захватила его целиком.
Юноши, чьи тела были распростёрты на шкуре, продвинулись намного дальше, чем того ожидал Фрэнк. Тот, что лежал на спине в распахнутой блузе, открывающей взору то и дело вздымающуюся от учащённого глубокого дыхания грудь, бесстыдно раскинул в стороны согнутые колени. Его голова была чуть запрокинута назад в экстазе. Он выглядел волшебно: точёная шея, протянувшаяся к ключицам напряжёнными канатами, скрытыми под бледной кожей; адамово яблоко, периодически ходившее вверх-вниз при сглатывании, вызывающе остро смотрящее в потолок. Между его бёдер, уверенно и требовательно покрывая тело поцелуями и лёгкими укусами, устроился его любовник. Он блуждал по коже губами: от напряженной чувственной шеи до возбуждённо торчащих сосков, проводя влажным языком по гордому разлёту крыльев ключиц. Его обнажённая широкая спина с умеренными связками мышц, перекатывающихся под кожей, была вызывающе прекрасна.
Фрэнк никогда до этого не ловил себя на мысли, что просто упивается, питает себя видом отлично сложенного мужского тела, достойного позировать для скульптур Микеланджело. В паху нестерпимо пульсировала кровь, и он еле сдерживался, чтобы не начать унимать это тянущее ощущение рукой. Наблюдая за происходящим за портьерой, он не заметил, как уверенными и точными движениями Джерард успел расстегнуть его безрукавку и уже ласкал пальцами в глубоком вырезе блузки, приятно скользя по коже груди и живота, обдавая гладкой прохладой атласа. Это было невыразимо приятное чувство, и Фрэнк едва слышно застонал от этой ненавязчивой ласки.
— Вам нравится, месье? Ваше тело кажется мне таким невинным и прелестным, его честные реакции действуют на меня сильнее индийских афродизиаков, которыми торгуют на чёрном рынке в Париже, — голос Джерарда был глухим от явного и сильного возбуждения, и каждое слово вливало во Фрэнка порцию терпкого, щемящего душу яда. Он новыми волнами желания разливался по венам, заставляя неосознанно всей спиной прижиматься к Джерарду, стоявшему сзади. По контуру уха прошёлся горячий влажный язык, от чего Фрэнк начал слегка дрожать, безмолвно требуя продолжения ласк. Джерард беззастенчиво обводил контуры сосков, медленно пропуская их между средним и указательным пальцами, ощущение гладкого атласа на коже дарило непередаваемые, безумно распаляющие ощущения. Фрэнк запрокинул голову на плечо Джерарду, не удержавшись под гнётом невыносимого желания. И тут же почувствовал язык, горячо и требовательно скользнувший в ушную раковину. Джерард, тяжело дыша, вылизывал его ухо короткими, влажными мазками. Фрэнк сходил с ума от нахлынувших ощущений и застонал в голос, за что получил чувствительный укус за мочку уха.