Внимавшая затаив дыхание публика взорвалась аплодисментами и приветственными криками. Стремительный вельбот приблизился к русалке, и его высочество, приосанившись, сообщил, как счастлив от имени человечества приветствовать высокое посольство. Он протянул ей руку и фотографы, набросив покрывала на головы, прильнули к своим камерам. Русалка отрицательно покачала головой.
— Мадам, — сконфуженно начал объяснять ей один из увешанных звездами царедворцев, — у нас так принято, это жест добросердечного приветствия.
— О нет! — воскликнула было морская дева.
Но царедворец уже прикоснулся к ней. Сопровождаемый треском разряд тока заставил галдевшую публику умолкнуть, а затем слитно охнуть. Вельможа тут же вылетел за борт. Ловкие матросы вельбота едва успели схватить его за ворот и втащить обратно.
— Вы не должны прикасаться ко мне! — с печалью в голосе пояснила русалка. — Как не можете прикасаться к электрическому скату. Оставьте эти попытки и выслушайте меня. Если вы готовы стать нашими друзьями, я вернусь сюда же через три дня и расскажу, что вам нужно будет сделать, чтобы я смогла сопроводить вас в подводный дворец моего отца. — Она взмахнула руками, приветствуя собравшуюся публику, и тут же ушла в глубину, шлепнув по воде хвостом.
— Ну, как тебе представление? — Граф Тарло повернулся к Алисе.
— Я не смотрела! Чего я там не видела?! Селедка как селедка, только говорящая!
— Ну, положим, ты не права. Верхняя часть ее очень даже привлекательна. Нояо другом. Почему три дня?
— Все это время она будет наносить косметику. В воде тушь размазывается.
— Я все же думаю, тут что-то другое. Остается узнать, что именно.
Мадам Ле Блан сидела за столом, казалось, сделанным специально для нее. Бронзовый чернильный прибор изображал отменно мускулистого Геракла, опиравшегося на суковатую палицу. Он стоял на скале, глядя из-под руки куда-то вдаль, должно быть, морскую. Львиная шкура защищала его от свежего бриза. Скорее всего, палица его была изготовлена из ствола росшего здесь же дуба. Во всяком случае, у подножья утеса виднелся пенек, в котором и содержались чернила.
Андре подал ей на подпись несколько бумаг. Мари с явным трудом ознакомилась с содержанием, кивнула, подписала и, велев помощнику скорее возвращаться, обратила взгляд на сидевшую перед ней троицу.
— Итак, ваше мнение?
— Она мошенница! — выпалила Алиса.
— Есть аргументы?
— Моя женская интуиция.
— Это ценно. Однако мы не можем планировать действия, опираясь только на чувства. Тем более, похоже, она просто бесит вас, потому что из-за нее на вас стали меньше обращать внимания.
— Уверяю, если вы не поверите мне, то жестоко поплатитесь.
— Полагаю, это не угроза, — усмехнулась анонимная любительница купаний. — Пока можно констатировать: невероятный ажиотаж, вызванный появлением в наших водах русалки, приносит княжеству немалую выгоду. Желающих посетить нашу страну так много, что железная дорога пустила по одному дополнительному поезду из Ниццы и Генуи. У пирса не протолкнуться, гостиницы переполнены, казино и игорные дома тоже. Сама же морская гостья ничего не требует, лишь предлагает.
— Мадам, вы сами-то верите, что это настоящая русалка, — поинтересовался Тарло.
Мари Ле Блан пожала плечами:
— Его высочество верит. А я видела то, что видела. У вас есть серьезные основания полагать, что мы имеем дело с мошенничеством?
— Одно то, что мы говорим о русалке, уже свидетельствует об этом.
— Это не довод. И послушайте меня, ваше сиятельство, и вы, милые дамы, если никаких весомых доводов нет, сегодня вечером вы отправляетесь работать в игорные залы. Ожидается прибытие августейших особ, нужно тщательно проверить, чтобы там не оказалось каких-нибудь авантюристов и шулеров. Иначе сраму не оберемся.
— Ожидается приезд августейших особ?
— Да. Намерена приехать принцесса Виктория, дочь принца Уэльского Эдуарда. Изъявил желание посетить нас принц Альберт, граф Фландрский. Сегодня утром уже прибыла дочь герцога Баварского. Кстати, граф, быть может, прибудет и ваш знакомый — великий князь Михаил Александрович, младший брат вашего государя.
Граф Тарло задумался в поиске новых доводов — встречаться с великим князем Михаилом ему совершенно не хотелось. Он помнил цесаревича четырнадцатилетним, когда по поручению тогда еще живого государя-императора Александра Ш обучал возможного престолонаследника вольтижировке. Вряд ли новое свидание в это время и в этом месте могло принести им радость.