— Каким же образом? — с горькой усмешкой поинтересовалась красавица.
— Непременно расскажу. Но сперва ответьте на один маленький, хотя и нескромный вопрос — с чего вдруг самозваный восточный принц решил подарить вам жемчужину стоимостью в восемьдесят тысяч франков?
— По-вашему, мое внимание не заслуживает такого подарка? — презрительно скривила губы прекрасная дама и одарила госпожу Ле Блан таким возмущенным взглядом, что, обратись он в дождь, на «мадам-боцман» не осталось бы сухой нитки.
— Полагаю, оно заслуживает куда большего, иначе мы бы вас попросту выдали полиции. — Хозяйка положения довольно ухмыльнулась. — Но почему тогда султанский родич не заваливает вас свежими лилиями и благоухающими розами? Почему не скребется в дверь номера, моля уделить ему толику вашего драгоценного внимания?
— В высшем свете так не принято!
— Но он же выдает себя за восточного принца! Знойные ночи, горячая кровь, опаляющие взгляды и прочие нелепицы из дамских романов…
Юная баронесса призадумалась:
— Быть может, он засиделся за карточным столом. Устал. Но нынче же утром, я уверена…
— Он ушел из казино три часа назад. Сейчас, насколько мне известно, спит в своем номере с парой девиц. Но в чем-то вы правы. Утром все начнется, забурлит и окрасится всеми цветами радуги. За розами и лилиями, правда, к местным цветочникам от принца не посылали. Но все же, восточная сказка очень скоро обратится в явь. И начнутся чудеса именно с этой жемчужины.
— Жертвуйте малым, чтобы взять большее? — тихо произнес Тарло. — Жемчужина — это наживка?
— Уверена, так и есть. А теперь к делу! Только что мы имели возможность полюбоваться замечательной розовой жемчужиной, столь любезно подаренной баронессе. Еще одна такая же вчера была передана на оценку в казино Абдурахман-пашой. Как раз перед игрой с вами, граф.
— Так этот человек не настоящий… — вырвалось у баронессы. Она прикусила губу и покраснела.
— Да. Настоящий Абдурахман-паша ведет мирную жизнь в Стамбуле и понятия не имеет, что тут вытворяют его именем, — кивнула мадам Ле Блан. — Так вот. И та, и другая жемчужины — часть драгоценного ожерелья «Любовь Клеопатры», пропавшего три года тому назад из курьерского поезда Париж — Кале… Преступление по сей день не раскрыто, хотя над загадкой бились и Скотланд-Ярд, и Сюртэ Криминаль. Вместо драгоценного украшения в наглухо закрытом несгораемом шкафу почтового вагона обнаружился кулек «Монпансье».
Как видите, похититель работал не без изысканности. Но страховое общество Ллойда не оценило тонкой насмешки. Ибо она ему обошлась в полтора миллиона фунтов стерлингов компенсации владельцу. От огорчения Ллойд назначил вознаграждение за поимку неведомого ловкача.
— Да? А сколько? — оживилась хранившая дотоле молчание блондинка.
— Стоит ли забивать пустыми цифрами вашу хорошенькую головку, мадемуазель? К вам они не имеют отношения, — отрезала Мари Ле Блан и, постукивая об пол тростью, продолжила. — Теперь розовый жемчуг из этого ожерелья всплыл в нашем княжестве, и с этим нужно будет разбираться. Мы — тихое, гостеприимное, очень дружелюбное государство. У нас всегда тепло и солнечно, и мы весьма заинтересованы, чтобы вокруг полагали, будто у нас всегда так. Нам совершенно не нужны громкие скандалы. Я понятно излагаю мысль?
— Да, вполне.
— А потому, дорогие наши гости, я настоятельно предлагаю вам поступить на службу. Вы трое: ваше сиятельство, баронесса и мадемуазель Женевьева Киба, в случае согласия немедленно зачисляетесь в тайный отдел Анонимного Общества Любителей Морских Купаний. Вы получите абсолютную защиту от всех претензий со стороны закона, естественно, в землях княжества. Нас будет интересовать только результат. В первую очередь, сохранение благопристойности и покоя в стране.
— Хорош выбор, — скривился граф Тарло.
— Как в любой игре, граф, — делать ставку, или нет. Я не настаиваю. Но в своей записной книжке мадемуазель Киба утверждает, что соображаете вы быстро, и так же быстро принимаете решения. Обычно эта девушка знает, что говорит.
— Что мы должны сделать? — коротко выдохнула баронесса.
— Ничего из того, чего вам прежде делать не приходилось. Я жду: да или нет?
— Проклятье, да!
— Граф, ваше слово?
— Выбор не велик, я согласен.
— Вот и славно. Мадемуазель Киба, полагаю, тоже не возражает?
Прелестная блондинка печально вздохнула и кивнула в знак согласия.