О, святые воробушки. Что я только что сделала?
Я не только дерзко ответила в присутствии Альберто, но и просто проговорилась, что видела его племянника в Дьявольской Яме. Что подразумевает, что меня сопровождают не только для того, чтобы повидаться с отцом и обратно, как это должно быть. Мое сердце учащается, в горле пересыхает, и я жалею, что не смогла проглотить эти слова так же быстро, как я их произнесла. Особенно когда Альберто щелкает костяшками пальцев и шипит что-то по-итальянски.
Внезапно до меня доходит, что что-то не так. Я единственная, кто смотрит на Альберто, ожидая его реакции. А все остальные? Их коллективное внимание сосредоточено на Анджело. Это почти так же, как если бы они, затаив дыхание, ждали, что он собирается делать дальше.
Я заставляю себя тоже посмотреть на Анджело и понимаю, что теперь он смотрит прямо на меня. Его взгляд тяжелый и холодный. Безразличный. Как будто он смотрит на долларовое меню Макдональдс, а не на девушку, которая только что бросила ему вызов.
Следующие несколько секунд тянутся, как мне кажется, целую вечность. Затем он подносит стакан с виски к губам, делает ленивый глоток и поворачивается к Данте.
— Раф сказал, что вы ремонтируете Grand. Звучит дорого.
И вот так напряжение рассеивается в разговоре о последнем деловом предприятии Висконти. Все забыли мой крошечный акт бунта, но я, кажется, не могу отделаться от ощущения, что последствия моего остроумного пьяного высказывания позже поднимут свою уродливую голову.
После того, как официанты убирают десерт, Альберто похлопывает себя по толстому животу, хлопает в ладоши и объявляет: — Время веселиться!
Отлично.
Стулья со скрипом отодвигаются, и все просачиваются через двери вниз, в подвал. Вместо того, чтобы последовать их примеру, я вскакиваю и, пошатываясь, направляюсь в гостевую ванную рядом с кабинетом Альберто, ту самую, в которой спутница Тора, предположительно, нюхала кокаин из позолоченной раковины.
Мне просто нужно время, чтобы собраться с мыслями. Чтобы немного протрезветь. Вино ударило мне прямо в голову, и я едва держусь на этих дурацких шпильках, на которых настаивает Альберто. Мне просто нужно на минутку отвлечься от этой семьи. Посидеть в тихой комнате, потом ополоснуть лицо и…
— Ай!
Внезапно моё запястье сжимают, словно в тиски. Это разворачивает меня и прижимает к стене коридора. Несмотря на темноту и пьяную дымку, затуманивающую моё зрение, я чувствую запах коктейля из сигар и алкоголя в горячем дыхании Альберто. Я отворачиваю голову, задыхаясь от веса его огромного тела, прижатого к моему.
И вот это я буду чувствовать в нашу брачную ночь?
— Альберто!
Меня прерывает его толстая рука, сжимающая мою челюсть.
— Никогда больше так меня не позорь, — шипит он, наклоняясь так, что его влажные губы касаются моего носа. — Если ты хочешь вести себя как капризный ребёнок, я накажу тебя, как капризного ребёнка, — его хватка усиливается, угрожая сломать мне челюсть. — Я заберу команду по уходу за твоим отцом и прекращу твои визиты. Поняла? — несмотря на боль, я не могу не почувствовать проблеск облегчения. Он не понял, что я видела Анджело в Дьявольской Яме, он злится только из-за того, что я дерзко ем ответила. Я дергаю головой в его руках, потому что у меня едва хватает места, чтобы кивнуть. — Хорошо, — мурлычет он, по-видимому, довольный моим внезапным послушанием. Я думаю, что он отпустит меня, но он этого не делает. Вместо этого он толкается в меня ещё глубже.
Это что… Святой ворон. Выпуклость, которая сейчас прижимается к моему бедру, говорит о том, что он более, чем счастлив. Желчь подступает к моему горлу, и я борюсь с желанием ударить коленом по его эрекции.
— Или, возможно, я не буду ждать нашей брачной ночи, чтобы забрать то, что принадлежит мне.
Мое сердце замирает. Угроза Альберто заряжена, как пистолет, и он позволяет ей мариноваться в крошечном промежутке между нами. Его дыхание обжигает мою щеку, становясь всё более и более тяжёлой в тишине.
— Я поняла, — прохрипела я.
Никогда не пропускающий вечеринки, он отрывается от меня и топает по коридору.
— Чтоб я тебя видел и не слышал, Аврора, — ворчит он через плечо. — Научись держать свой хорошенький ротик на замке.
Я остаюсь там, окаменевшей у стены, пока звук тяжелых шагов, ударяющих по мрамору, не растворяется в небытии. Убегаю в ванную и запираю за собой дверь. Тяжело дыша, наваливаюсь всем весом на раковину и смотрю на своё отражение.
Три года плохих поступков. Может быть, еженедельных признаний анонимной службе голосовой почты недостаточно? Может быть, мне тоже нужно покаяться в своих грехах. Может быть, необходимость каждый день смотреть в зеркало и не узнавать девушку, смотрящую на меня в ответ — это моё наказание.
Кто эта девушка? Молча спрашиваю я у зеркала. Потому что я не узнаю её с макияжем толщиной в сантиметр и прямыми, как кочерга, волосами. Несмотря на то, что я подписала своё имя кровью на пунктирной линии контракта Альберто, я никогда не буду Авророй Висконти. Я всегда буду Рори Картер из Дьявольской Ямы. Рори, у которой кудрявые волосы и которая живет в своих леггинсах от Lululemon и кроссовках. Которая может разжечь огонь банкой из-под газировки и может идентифицировать более трехсот видов птиц только по их щебетаниям.
Я позволяю себе вздохнуть. Долго, отчаянно. Это забирает всё из моих легких и обволакивает меня, как объятие. После плюхаюсь на край сиденья унитаза и опускаю голову на руки. Святые воробушки, у меня болит челюсть.
Когда я заключила сделку с Альберто Висконти, он пообещал мне всё, о чем я просила, в обмен на мою руку и сердце и нетронутое пространство между моих ног. Быть порезанной его кольцом, и подвергаться нападкам в тёмных углах, нигде не было прописано в контракте.
Я увязла слишком глубоко.
Набирая полные лёгкие воздуха, я вытираю салфеткой винные пятна на губах, разглаживаю платье и готовлюсь к спуску в подвал.
Помни, зачем ты здесь, Рори.
Помни, почему ты здесь.
Глава четвёртая
Бар на цокольном этаже залит слабым освещением, беззаботной болтовней и новыми гостями, которых считают недостаточно важными, чтобы присутствовать на настоящем ужине. Музыка сменилась с классической на джазовую, просачиваясь из динамиков за отделанной дубом стойкой бара.
За зелеными бархатными кабинками и диванами, двери от пола до потолка ведут во внутренний дворик, где Тор и Донателло увлеченно беседуют под лампой с подогревом.
Меня бесит, что я сразу же оглядываюсь в поисках Анджело. Когда вглядываюсь в море лиц и не замечаю ни его, ни моего отвратительного жениха, если уж на то пошло, паника зигзагами пробегает по моему позвоночнику. Что, если Анджело затащил его в сигарную или игровую комнату и рассказывает ему о том, что он видел? Потому что, конечно, после моей вспышки гнева он теперь понял что к чему.