Я бросаю взгляд в сторону сигарной комнаты и вижу Данте, стоящего за закрытой дверью, одна рука в кармане, в другой он сжимает стакан с виски. Он нервно расхаживает взад-вперед.
Данте Висконти не из тех мужчин, которые нервно расхаживают взад-вперед.
Тяжело сглотнув, я проталкиваюсь к бару и проскальзываю рядом с Амелией. бармен оборачивается, пристально смотрит на меня и смеется.
— Рори Картер, — мурлычет он, протирая тряпкой пивной бокал изнутри. — Слышал, ты тусуешься с Висконти. Не поверил.
Я прищуриваюсь от янтарного сияния и понимаю, что это Дэн. Он работает с моей подругой Рэн в Ржавом якоре, портовом баре в Дьявольской Яме.
Инстинктивно я убираю руку со своим обручальным кольцом со стойки бара.
— Дэн, привет. Что ты здесь делаешь?
— Подрабатываю несколько дополнительных часов в частном баре, — он перекидывает салфетку через плечо и прищуривается. — Я и не думал, что ты одна из этих девушек.
У меня стучит в висках. Одна из этих девушек. Мне даже не нужно оглядывать бар, чтобы понять, о каких девушках он говорит. В Дьявольской Яма ходит шутка о том, что жизненная цель каждой девушки либо выбраться из Ямы, либо выйти замуж за Висконти. И если вы не можете заполучить Висконти, то, по крайней мере, одного из очень богатых людей, которые могут позволить себе часто посещать заведения, принадлежащие Висконти, в Бухте Дьявола.
Я всегда была в первой группе девушек, моей целью было выбраться из неё, как только мне исполнится восемнадцать. Полагаю, жизнь не всегда складывается так, как тебе хочется.
— Что я могу тебе предложить?
Всё, что заставит меня ничего не чувствовать.
— Джин с тоником, пожалуйста.
— Сделай два, — вмешивается Амелия, подходя ко мне. — Эти пятничные вечера такие скучные, не правда ли? Я почти могу смириться с ужином, но эти вечеринки после... — она подавляет зевок. — …они просто бесконечны.
— Знаю, — стону я, наклоняясь, чтобы потереть свежий волдырь на пятке. — Я бы всё отдала, чтобы прямо сейчас оказаться в своей пушистой пижаме и смотреть Анатомию Страсти.
Она недоверчиво окидывает меня взглядом.
— Ты не производишь на меня впечатления девушки, у которой есть пушистая пижама. Держу пари, ты спишь в Шанель №5 и выходишь на утреннюю пробежку в платье от Versace.
Моё фырканье отвратительно, и если бы Альберто был свидетелем этого, он бы провел своим кольцом по большей части моего тела. Я хочу сказать ей, что всё, что она видит перед собой, создано по образу и подобию Альберто. Что эти чертовы стринги разрезают мою задницу пополам, и я потеряла счет тому, сколько раз слишном тугие молнии натирали мне кожу. Но даже несмотря на то, что Амелия — моя единственная связь с нормальным миром за воротами этого особняка, она всё ещё часть семьи. Поэтому я улыбаюсь и качаю головой, мое фырканье превращается в милый смешок, который мне удалось отточить за последние два месяца.
Мы берем наши напитки и усаживаемся на диван у дверей во внутренний дворик. Как только мы плюхаемся на сидения, Донателло и Тор неторопливо входят в двери, оба с широкими улыбками на лицах.
— Дамы, мы принимаем ставки. Хотите присоединиться? — спрашивает Тор.
Амелия хмуро смотрит на своего мужа.
— Клянусь Богом, Донни. Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты перестал ввязываться в эти дурацкие ставки? Твоя семья — кучка мошенников, ты никогда не выиграешь.
Донателло наклоняется, чтобы чмокнуть её в подбородок.
— Расслабься, mio amore. Мы делаем ставку на то, как долго Данте простоит перед сигарной комнатой, прежде чем выломает дверь.
Я оглядываюсь. Данте всё ещё расхаживает взад-вперед, и теперь что-то бормочет себе под нос.
Тор смеется.
— Он зол, что его не пригласили на встречу.
— Какую встречу? — спрашивает Амелия.
— Отец там, с Анджело. Очевидно, он хотел поболтать наедине.
Тор засовывает два пальца в рот и свистит. Данте поднимает голову и свирепо смотрит на него, но когда он подзывает его, тот подходит.
— Что? — рявкает он.
Тор кладет руку ему на плечо.
— Ты знаешь, как жалко ты выглядишь, стоя там, брат? Как будто ты учишься в старшей школе, а у твоей девушки семь минут в раю4 с другим чуваком.
Раздается взрыв смеха, и тепло наполняет мой желудок, зная, что в кои-то веки это происходит не за мой счет.
— Отец всегда был одержим им, — рычит Данте, ещё раз украдкой бросая взгляд на дверь. — О чём, блять, они должны разговаривать? В наши дни он едва ли человек мафии, — допив оставшуюся в стакане коричневую жидкость, он с грохотом ставит его на ближайший стол и рычит: — К черту. Я иду внутрь.
Мы наблюдаем, как он стремительно направляется к двери сигарной комнаты. Тор смотрит на часы, ухмыляется, затем протягивает руку. Донателло хмыкает и достает из нагрудного кармана зажим с деньгами. Он одними губами извиняется перед Амелией, которая выглядит так, словно хочет врезать им обоим.
— Ему, блядь, тридцать два, — хихикает Тор, пересчитывая купюры в руке. — И он всё ещё держит обиду.
— На что? — я ловлю себя на том, что задаю этот вопрос.
Тор смотрит на меня сверху вниз и ухмыляется.
— Анджело трахнул его спутницу на выпускной.
— Зачем?
Он смотрит на Донателло, и они в унисон говорят: — Потому что он Порочный Висконти.
Волосы у меня на затылке встают дыбом.
— Порочный?
— Да, он мерзкий ублюдок, — усмехается Тор. — Ну, он был таким до того, как встал на правильный путь, — подталкивая Донателло под ребра, он добавляет: — Помнишь, как он прострелил коленную чашечку своему водителю, потому что тот свернул не туда?
Донателло кивает.
— Мммм. И когда он запер всех этих портовых рабочих в транспортном контейнере и взорвал его, всё из-за одного судового журнала, который они не смогли учесть, — он качает головой в неверии. — Из всех людей, созданных для того, чтобы поступать правильно, я никогда не думал, что это будет Порочный.
Тор хлопает Донателло по спине.
— Кстати, о спутницах, мне, наверное, следует найти Сару.
— Скайлер, — поправляет его Амелия, закатывая глаза. — Её зовут Скайлер.
— Неважно. Я давно её не видел. Вероятно, она прибрала к рукам фамильный фарфор.
И с этими словами Тор проходит сквозь толпу тусовщиков и исчезает. Бросив извиняющуюся улыбку Амелии, Донателло следует его примеру.
— Итак каждый раз, — бормочет Амелия, протыкая кубик льда соломинкой.
Но я не слушаю. Вместо этого я наблюдаю, как Данте колотит кулаком в дверь сигарной комнаты. Она распахивается, и виден маячащий силуэт Альберто. У них происходит короткая, бурная дискуссия, прежде чем Данте поворачивается и пронзает меня обжигающим взглядом.