— Держу пари, ни один из вас вообще не попал бы в него.
Я со свистом выдыхаю воздух сквозь зубы.
— Ты заложил дорожку взрывчаткой и сказал ему об этом. Ты думал, это заставит его бежать напрямик.
— Он, должно быть, подумал, что я несу чушь.
От тишины звон в моих ушах становится ещё громче. Затем Раф начинает смеяться. Громкий смех, который исходит из глубины его живота и выливается на обугленный гравий.
— Господи Иисусе, это было невероятно, — он вкладывает мне в руки винтовку и пускается медленной трусцой вниз по тропинке. — Просто хочу посмотреть на повреждения вблизи! — кричит он через плечо.
Я поворачиваюсь к Габу и пронзаю его раздраженным взглядом.
— У тебя мозги набекрень.
— В детстве играл слишком много в видеоигры, — сухо говорит он, его взгляд устремлен вперед.
Я прослеживаю за его взглядом и замечаю, как Раф пинает конечность, упавшую на тропинку.
— Я хочу тебя кое о чем спросить.
— Не стоит.
— Не о тебе, — бормочу я в ответ. — В последнее время я перестал пытаться понять тебя.
— Тогда порази меня.
Я разглаживаю свой костюм спереди, но знаю, что это не спасет его от количества гравия и человеческих останков, забрызгавших лацкан.
— Я подумывал о ремонте нашего старого дома.
Он напрягается.
— В Дьявольской Яме?
— Да. Я проходил мимо него на днях, и там полный беспорядок. Мне надоело останавливаться в Visconti Grand каждый раз, когда я приезжаю. Ненавижу находиться на территории Бухты, — добавляю я, чувствуя горечь в своих словах.
— Ты возвращаешься.
Я стискиваю челюсть. Мне надоело слышать, как все в этой гребаной семье говорят это. Я ожидаю, что мои братья, по крайней мере, знают меня лучше.
— Я не собираюсь возвращаться в Яму, Габ. Я бы лучше прищемил свой член дверцей машины.
— Ты возвращаешься. Ты просто ещё этого не осознаешь.
— Нет. Я просто подумал, что было бы неплохо иметь место, которое не находится под крышей Данте...
— Нет. Ты не хочешь оставлять ее здесь, только не с ним.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Что? Кого?
Он не шевелит ни единым мускулом.
— Невесту дяди Ала. Ты не можешь оторвать от нее глаз. Уставился на нее, как лев, заметивший свою добычу в кустах. Я знаю тебя лучше, чем ты сам себя. Ты прилетел на Побережье, потому что тебя преследуют какие-то незаконченные дела. Ты умный человек, так что, за чем бы ты ни вернулся, ты бы разобрался в этом за выходные и улетел обратно в Лондон при первой же возможности, если бы это было то, что ты хотел сделать, — его глаза фокусируются на мне. — Но это не так. Ты увидел ее и решил остаться, — он проводит рукой по волосам, все ещё глядя перед собой. — Ты просто ещё этого не осознаешь.
Недоверчиво качая головой, я делаю несколько шагов назад к машине.
— Ты спятил, брат мой. Мне абсолютно наплевать на то, чем занимается дядя Ал и на ком он женится, — жар пробирается мне под воротник. Я прочищаю горло и добавляю: — Как будто я променял бы свою жизнь в Лондоне на какую-то девицу.
— Угу
— Я серьезно.
Гравий хрустит под его ногами, когда он поворачивается, чтобы присоединиться ко мне. Он хлопает меня ладонью по спине и наклоняется к моему уху, хотя нас здесь только двое.
— Хочешь знать, откуда я знаю? Потому что ты терпеть не можешь, когда у кого-то другого есть то, чего ты хочешь. Даже если это семья. Ты знаешь не хуже меня, что вернешься в Лондон, в свой шикарный пентхаус с видом на Гайд-парк, и будешь лежать в своей шикарной кровати, уставившись в потолок, и думать об Авроре. Думать о том, как дядя Ал трахает ее, — его губы касаются моего уха. — Думать о том, что было бы, если бы ты остался девять лет назад и занял пост Капо, как и было задумано, — проводя языком по зубам, я закрываю глаза и беру себя в руки. Потому что я знаю, что он собирается сказать. — Она бы умоляла тебя не рубить лес, а не твоего дядю.
Сильным толчком я отталкиваю его от себя.
— Это то, чем ты занимался все эти дни? — я рычу. — Тренируешься, чтобы стать гребаным консультантом?
На его лице появляется довольная ухмылка.
— В любом случае, я ушел из Ямы не просто так. Я не вернусь, особенно для того, чтобы украсть цыпочку дяди Ала.
Он делает паузу, смотрит на Рафа, затем понижает голос на октаву.
— Я знаю, что ты сделал.
Мои руки сжимаются в кулаки.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Знаешь. Я знаю, что ты сделал, и я знаю, почему ты покинул Дьявольскую Яму столько лет назад, — он делает шаг ко мне, пригвоздив меня взглядом, слишком похожим на мой собственный. — Ты совершил грех больший, чем любой из тех ублюдков, которые звонят на горячую линию.
Кровь стучит у меня в висках. Ярость покрывается волдырями у меня внутри. Откуда, черт возьми, он знает, что я сделал?
Блять. Если я постою здесь ещё секунду, то ударю своего брата в челюсть, поэтому я разворачиваюсь и бросаюсь обратно к машине.
Но рука Гейба упирается мне в грудь, останавливая меня.
— Спасибо, — хрипло произносит он.
Сбитый с толку, я поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом. В них есть что-то мягкое. Это выглядит неуместно под его вечно хмурым взглядом и над ушибленной глазницей.
— Если бы ты этого не сделал, я бы сделал это сам, — он сглатывает и отводит взгляд. — Но по другим причинам, — мрачно бормочет он.
Я чувствую себя так, словно меня ужалили. Положив обе руки ему на голову, я прижимаюсь лбом к его лбу.
— Что, черт возьми, с тобой случилось, брат? — шиплю я. — Что он с тобой сделал?
Он отталкивает меня, его взгляд становится жестче, снова превращаясь в свой фирменный взгляд.
— Когда ты поймешь, что возвращаешься, дай мне знать, — его челюсть дергается. — Потому что, когда ты украдешь девушку дяди Альберто, я обещаю тебе, тебе понадобится гребаная армия.
Глава восемнадцатая
Вечер пятницы. Ужин подходит к концу, и, бросив последний взгляд через плечо в фойе, я сбегаю по ступенькам и направляюсь прямиком к машине Тора.
— Подожди, — кричу я, мои каблуки стучат по гальке, когда я наполовину бегу, наполовину рысью направляюсь к нему. — Подожди меня!
Тор прислонился к пассажирской двери и набирает что-то на своем телефоне. Он отрывает взгляд от экрана и, прищурившись, вглядывается в темноту. Он замирает, пробегая взглядом по моему телу, а затем отталкивается от машины.
— О, черт возьми, нет, малышка.
Я спешу за ним, прижимаясь спиной к водительской двери прежде, чем он успевает до нее дотянуться.
— Я поеду с тобой.
— Да неужели. Не сегодня вечером и не в таком наряде. Двигайся, — но когда я этого не делаю, его глаза сужаются. — У тебя есть желание умереть?
— О, да ладно тебе, Тор. Альберто даже не заметит, что меня нет. Он пригласил всех этих стариков из загородного клуба, и они играют в бридж.