Внутри меня бушует тревога, хотя я продолжаю говорить себе, что мне все равно. Почему я должна волноваться? Анджело Висконти не заботится обо мне, значит, и я не должна заботиться о нем.
Звук открывающейся двери на террасу заставляет меня подпрыгнуть. Я выглядываю из-за спинки дивана, стараясь сохранить нейтральное выражение лица.
Амелия вскакивает на ноги и останавливается рядом с Донателло. Он обнимает ее одной рукой и целует в макушку.
— Ну? — огрызается она. — Охранники что-нибудь видели?
Донателло смотрит на меня.
— У ворот работал только один охранник, и преступник застрелил его на выходе.
Амелия замирает.
— А когда он заходил? Камеры слежения зафиксировали что-нибудь в начале?
Он качает головой.
— Тот, кто это сделал, вырвал блок предохранителей, прикрепленный к стене дома. Это отключило электроснабжение всего поместья, включая камеры. Это также означает, что мы не сможем восстановить ни одной видеозаписи.
— Господи, — бормочет она, опускаясь на подлокотник дивана. — Это означает, что кто бы это ни был, он знал планировку дома.
— Это был Анджело.
Мое сердце замирает. Слова Данте пронзают зал, как нож для стейка, и все поворачиваются к нему лицом. Он смотрит прямо на меня, и я чувствую, как мой пульс сильно бьётся у меня в горле.
Вот же лебедь. Начинается.
— Анджело? — Амелия плачет. — С какой стати Анджело стал бы делать что-то подобное?
— Прошлой ночью он был единственным человеком в доме. Они с отцом вели себя очень скрытно по поводу новой деловой сделки. Я думаю, после того, как я ушел, переговоры сорвались, и старый Порочный Висконти вышел наружу, — он хрустит костяшками пальцев, пристально глядя на меня. — Мудак однажды — мудак навсегда. Независимо от того, сколько налогов ты платишь.
— Заткнись, Данте, — Тор поворачивается и пронзает его раздраженным взглядом. — Мы это уже обсуждали. Это был не Анджело, потому что мы вышли из дома и вместе отправились в город.
У меня горят уши. Почему Тор прикрывает его?
— Есть какие-нибудь доказательства этого?
Тор делает шаг вперед, выпячивая челюсть.
— Ты хочешь сказать, что я лгу?
— Я говорю, что ты бы прикрыл его, чтобы остаться хорошеньким для его брата, — его свирепый взгляд превращается в насмешку. — Ты так глубоко в заднице Рафа, что можешь видеть его гребаные гланды.
— Если ты мне не веришь, спроси Аврору. Она поехала с нами.
Я моргаю. Что?
Все взгляды устремляются на меня, и мое лицо краснеет от всеобщего внимания.
— Ну? — Данте рычит. — Это правда?
Я застыла на диване, мой взгляд метался между сердитым взглядом Данте и пронзительным взглядом Тора. У меня больше нет причин лгать ради Анджело, но мой ответ слетает с моих губ, как естественный инстинкт.
— Да.
— Смотри, — огрызается Тор, не теряя ни секунды. — Похоже, ты хочешь, чтобы все поверили, что это Анджело, чтобы никто не показывал на тебя пальцем.
Между ними возникает сильное напряжение и Донателло разрушает его.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Прошлой ночью отец сказал Данте, что он дерьмовый Младший босс. Сказал, что предпочел бы работать с Анджело, и, конечно же, Данте, будучи маленькой сучкой, каков он есть, убежал из дома. Меньше чем через час Rolls Royce отца горел. Задумайтесь об этом, — выплевывает Тор.
Все взгляды падают на Данте.
Взгляд Донателло темнеет.
— Это правда?
— Если ты хоть на секунду подумаешь...
Протест Данте прерывается тихим покашливанием у входной двери. Все оборачиваются, чтобы посмотреть на охранника, стоящего у входа, сцепив руки перед собой.
— Прошу прощения, что прерываю, но Рафаэль и Анджело здесь.
Моя кровь превращается в лед. Какого черта он здесь делает? После вчерашнего вечера я думала, что он улетит следующим рейсом обратно в Лондон или, по крайней мере, у него хватит здравого смысла затаиться на некоторое время. Но он этого не делает. Вместо этого он заходит в номер вместе со своим братом, на его лице написано безразличие.
Он останавливается за диваном, отбрасывая на меня темную тень. Волосы у меня на затылке встают дыбом, а кожа потрескивает от электричества, как всегда, когда он рядом.
Я стискиваю зубы и смотрю на подушку у себя на коленях, изо всех сил стараясь не обращать внимания на бабочек в животе.
— Ну, разве это не самое восхитительное семейное сборище, — растягивает слова Раф, присаживаясь на подлокотник дивана. — Я немного обижен, что не получил приглашения.
— Я думал, ты вернулся в Вегас? — говорит Тор.
Бриллианты в часах Рэйфа сверкают в моем периферийном зрении, когда он протягивает руки.
— Чудеса современных авиаперелетов, cugino.
— Что ты здесь делаешь? — Данте рычит. Позади себя я чувствую, как сдвигается Анджело, а вместе с ним и вся атмосфера.
— Ну-ну, Данте. Возможно, тебе захочется сменить тон, тем более что я знаю, кто совершил этот маленький акт вандализма прошлой ночью.
Мое дыхание становится прерывистым.
Амелия резко поворачивается лицом к Рафу.
— Ты знаешь?
— Кто-то позвонил на горячую линию, чтобы признаться. Я отследил звонок до вашего чистильщика бассейна. Я не знаю, чем Большой Ал его обидел, но если бы мне пришлось через день вытаскивать его лобковые волосы из бассейна, я бы, наверное, тоже взорвал его драгоценную машину.
Повисла тишина.
— Это сделал Эмилио? — в голосе Данте слышится подозрение.
— По-видимому, да.
— Я хочу услышать звонок.
— Хорошая попытка, cugino. Но скорее ад замерзнет прежде, чем я дам тебе доступ к Анонимным грешникам.
Мое сердце бешено колотится, и с каждой тяжелой паузой в разговоре я паникую, что все могут услышать, как оно бьется у меня в груди.
— Донателло, Тор. Мне нужно поговорить с вами обоими снаружи.
Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы поймать обжигающий взгляд Данте, прежде чем братья из клана Бухты выходят обратно на террасу.
— Амелия, будь душкой и приготовь нам кофе.
Амелия бросает на Рафа неловкий взгляд, но встает с дивана и, не сказав больше ни слова, исчезает на кухне.
Я чувствую, как взгляд Рафа обжигает мне щеку. Когда я заставляю себя поднять на него глаза, он одаривает меня ослепительной улыбкой, которая не соответствует темной буре в его глазах.
— От тебя, оказывается, одни неприятности, милая.