— Мы можем сделать это легким или трудным путем. Я обратно беру бразду правления над Дьявольской Ямой. Заповедник Дьявола — моя территория, и Аврора теперь моя девушка. Прими это, и я позволю тебе продолжать пускать дерьмо через мой порт, а сам уйду отсюда, — я переключаю свое внимание на Данте, который все ещё целится в меня из пистолета. — Черт возьми, я даже пожму тебе руку, если тебе повезет.
Альберто стучит кулаком по столу и хмуро смотрит на меня, в его глазах плещутся яд и предательство.
— Я, блять, не могу в это поверить.
Позади меня срабатывает предохранитель.
— Я выбираю трудный путь.
Я лениво поворачиваюсь лицом к своему кузену, но, хотя его пистолет направлен на меня, его взгляд — нет. Он слишком занят, пристально глядя на Тора, который тихо сидит в тени.
— Ты что, также не собираешься доставать свой гребаный пистолет?
Он не двигается ни на дюйм.
— Трудный путь мне тоже подходит, — я вытаскиваю из нагрудного кармана конверт и поднимаю его, как будто представляю улику в зале суда.
Весь воздух покидает легкие Альберто, и когда я смотрю на него, он взволнован. Таким уязвимым я его никогда не видел.
— Нет, — бормочет он, поднимаясь на ноги. — Нет, нет, нет. Черт, пожалуйста. Забирай ее, забирай девчонку...
— Я не спрашиваю твоего разрешения, — рычу я, внутри меня вспыхивают искры раздражения. Я поворачиваюсь обратно к Данте, к замешательству, смягчающему его хмурый взгляд.
— Что происходит?
— Ваш отец был довольно настойчив в своем стремлении получить разрешение на строительство в Заповеднике. Настолько, что его последняя отчаянная попытка включала в себя небольшую взятку, — я рывком открываю конверт. — Изменение в завещании.
Данте бледнеет.
— Это правда?
Ответа не следует и его пистолет переводится с меня на его отца.
— Ты…?
— Да, вычеркнул тебя из своего завещания, — протягиваю я, изображая скуку. — Всех вас. Когда Большой Ал умрет, вся империя Бухты перейдет ко мне.
Рычание срывается с его губ. Сидящий в углу Тор ничего не говорит.
— Отец, это правда?
Тело Альберто напрягается, защищаясь, но затем его плечи опускаются.
— Это всего лишь бизнес. М-мой адвокат сказал мне, что это сработает. Я собирался сразу же написать тебе об этом после того, как куплю лес...
Но Данте на это не купился. Не после пьяной выходки его отца на ужине в прошлую пятницу. Ярость и унижение мелькают в его глазах, когда они мечутся между мной и Альберто.
Он стискивает челюсть.
— К чему ты клонишь, Анджело? Это не стоит и клочка бумаги, на котором написано, по крайней мере, пока жив мой отец.
Тогда, я полагаю, сейчас самое подходящее время это изменить. Я выхватываю свой пистолет и делаю один выстрел. Черт, спустя столько времени мой прицел по-прежнему острый, как бритва, потому что пуля проходит прямо через висок Альберто. Он не предвидит, что это произойдет, и я помню, что мой отец тоже этого не предвидел. Я думаю, ты никогда не ожидаешь пули в голову от члена семьи.
— А теперь?
В моем голосе слышится безразличие, но внутри я чувствую себя живым. Мои нервные окончания гудят от удовлетворения, потому что, черт возьми, мне не терпелось сделать это с тех пор, как я увидел синяк под глазом Рори.
Теперь Тор вскакивает с кресла и достает свой пистолет.
— Какого хрена, Анджело? — Данте смотрит на меня слишком долго, застыв в шоке. И именно в этот момент я понимаю, что Альберто был прав: из этого мудака никогда не получится хорошего Капо. Я уже давно мог бы всадить пулю ему в голову.
Я делаю легкий шаг назад, на всякий случай.
— Ты только что убил моего отца, — в конце концов хрипло произносит Данте. Его взгляд скользит по безжизненному телу, навалившемуся на стол. Разбитое пресс-папье валяется на полу, а кровь капает, капает и капает на ковер. Здесь пахнет железом и опасностью, и я наслаждаюсь каждой гребаной секундой этого.
— Да, думаю, что так.
Он снова направляет на меня пистолет, на его лице появляется новообретенная решимость, когда он делает глубокий вдох.
— Так что же мешает мне убить тебя? — рычит он, слюна летит из уголков его рта. — Я всажу тебе гребаную пулю в голову, а потом найду эту тупую шлюху и всажу такую же в ее голову!
— Ммм. Видишь, вот тут-то и придется быть бизнесменом. Если я умру, Раф и Габ станут наследниками по моему завещанию. Который теперь… — я снова поднимаю конверт. — Включает в себя все бары, рестораны, казино и отели в Бухте Дьявола, — я делаю шаг вперед, моя рука с пистолетом безвольно опущена вдоль тела. — Ты также собираешься выступить против них обоих? По-моему, это не очень хорошая идея, особенно если учесть, что Тор тоже собирается покинуть корабль.
Данте хмуро смотрит на своего брата, который все ещё смотрит на безжизненное тело Альберто. Выражение его лица невозможно прочесть.
— Соглашайся на сделку, Данте.
Молчание долгое и тяжелое, растягивающееся между нами. Это кажется бесконечным, и моя челюсть болит от того, что я ее стискиваю, к тому времени, как он неохотно кивает мне.
Оно такое незаметное, что я бы не увидел его, если бы моргнул.
Я тоже киваю, засовывая конверт обратно в карман и отходя в сторону двери.
Я останавливаюсь в дверях и одариваю Данте ухмылкой.
— Поздравляю с тем, что ты наконец-то стал Капо. Может быть, мы сможем как-нибудь обменяться советами.
В вестибюле светло и тихо, он заполнен замершими слугами и дальними родственниками, которые слышали выстрел. Я игнорирую каждую пару устремленных на меня взглядов и направляюсь прямиком к своей машине.
Возвращаясь в Дьявольскую Яму, я чувствую усталость. Отделенную от своего тела, после того, что только что произошло в кабинете Альберто. Его кровь забрызгала мою белую рубашку, и звук выстрела все ещё звенит у меня в ушах.
Когда я въезжаю на подъездную дорожку, входная дверь распахивается, и Рори выбегает из-под навеса. Блять. Моя грудь сжимается при виде нее, босой и закутанной в один из свитеров, которые я оставил здесь. Слава богу, никакого гребаного свадебного платья. Мы смотрим друг на друга через лобовое стекло, и я даю себе молчаливую клятву: Ничто и никто, черт возьми, ни за что на свете больше не причинит ей боли. Ни Альберто, ни Данте. Ни я.
Я не смог спасти свою маму от Висконти, но я чертовски уверен, что спасу Рори.
Ее грудь поднимается и опускается, ее идеальный рот приоткрыт, когда она смотрит, как я выхожу из машины и прохожу мимо нее. Она следует за мной на кухню, где вокруг суетятся люди Габа. Некоторые играют в карты на стойке для завтрака, другие принимают частные телефонные звонки в тени.