Мне нравится идея последнего. Это меня возбуждает.
Пошарив в полуосвещенной ванной, я нахожу гель для душа и шампунь, оба оказываются для мужчин, которые ничего не смыслят в уходе за кожей. Я смеюсь, намыливаясь ароматом Анджело. Когда я выхожу из ванны, я заворачиваюсь в полотенце и рассеянно выглядываю в окно. Окна выходят на задний двор, и в дальнем его углу бушующий огонь вздымается высоко на фоне темно-синего неба. Прищурившись, я понимаю, что темная фигура рядом с ним — Анджело, а кусок обугленного белого, торчащего из пламени — мое свадебное платье.
Что-то теплое разливается внизу моего живота. Я прислоняюсь к окну и некоторое время наблюдаю за ним. Он пристально смотрит на пламя, потягивая виски из стакана.
Господи, мне кажется, я люблю его.
Я отбрасываю эту мысль так же быстро, как она приходит, потому что это совершенно нелепо. Я никогда не была влюблена, но даже я знаю, что ещё слишком рано произносить это слово, такое близкое к кончику моего языка. Несмотря на все, что произошло, я знаю Анджело всего несколько недель, и большую часть из них он ненавидел меня до глубины души. Я бы хотела сказать, что мы ненавидели друг друга, но на самом деле, я знаю, что невзлюбила его только потому что у него был ключ ко всем моим секретам и грехам. Однако теперь я знаю, что отдала бы их все ему охотно, без колебаний.
Оглядывая комнату в поисках чего-нибудь, что можно было бы надеть, я понимаю, что на комоде лежит небольшая стопка одежды. Пара спортивных штанов Nike и толстовка с капюшоном, в ткань которых вплетен призрак стирального порошка Анджело. Несмотря на то, что они мне до смешного велики, я надеваю их, выхожу в холл и спускаюсь по лестнице. Анджело ждет меня у подножия.
— Хорошо искупалась?
Я киваю.
— Там прекрасный вид.
Он смеется таким смехом, который превратит меня в наркоманку. Когда я достигаю нижней ступеньки, что-то за его плечом привлекает мое внимание. Тень, искаженная матовым стеклом в двери.
И тут раздается звонок в дверь.
Крик, срывающийся с моих губ, отражает явную панику, которую я чувствую в своей груди. В глазах Анджело вспыхивает беспокойство, затем гнев, и он прижимает меня к своей груди.
— Расслабься, — успокаивает он, гладя меня по волосам. — Это доставили пицца. Обычную пиццу.
Когда он возвращается в фойе, держа в руках стопку коробок с пиццей, я все ещё пытаюсь отдышаться. Окидывая меня осторожным взглядом, он балансирует пиццей на предплечье и собственнически хватает меня за руку, увлекая в комнату, в которой я ещё не была. Гостиная. Как и весь остальной дом, она свежая и минималистичная, как чистый холст. Стены все ещё слабо пахнут краской.
Анджело бросает коробки на кофейный столик и опускается на диван.
— Иди сюда, — хрипло говорит он, похлопывая себя по коленям.
Я без колебаний заползаю на него. Он обхватывает сильной рукой мою талию, а другую кладет мне на бедро.
— Посмотри на меня, Рори.
Я так и делаю, встречая бурю, бушующую в его зеленых глазах.
— Никто не придет за тобой, а если и придет, то им придется пройти через целую гребаную армию, а потом и через меня. Альберто больше нет, — он разглаживает свой галстук. — Я убил его, — он говорит это так буднично, что трудно поверить, что он когда-либо был кем-то иным, кроме Капо. Внимательно изучая черты моего лица, он чуть крепче сжимает меня за талию и ждет моей реакции.
Его слова на мгновение отдаются пульсацией в моих висках, но затем тяжесть спадает с моих плеч.
Я сглатываю. Прижимаю ладонь к его груди. У меня на языке вертится миллион вопросов, например, как ты это сделал? Просил лиион о пощаде, сопротивлялся? Было ли это медленно, болезненно, или он даже не предвидел, что это произойдет? А как насчет остальных членов семьи? Я не могу представить, чтобы Данте воспринял это спокойно. И именно в этот момент я понимаю, что он солгал мне, когда вошел в ту парадную дверь.
Это ещё не конец.
Но ничего из этого не вырывается у меня из рта. Вместо этого я подбираю два простых слова.
— Спасибо тебе.
Веселье приподнимает уголки его губ.
— Не за что. А теперь тебе нужно поесть, — он отводит от меня взгляд и кивает на кофейный столик. — Я ещё не знаю, что тебе нравится, так что я просто взял все.
Я смеюсь ему в грудь, от него пахнет дымом костра и теплым виски.
— Ветчину и ананас, пожалуйста.
Он морщит нос.
— Черт возьми. Не слишком ли поздно вернуть тебя? — несмотря на свое презрение, он открывает несколько коробок с пиццей, пока не находит гавайскую.
— Слишком поздно. Ты украл меня, помнишь?
Его ухмылка мрачная и восхитительная.
— Помню, — он берет кусочек и подносит его к моим губам. — Кусай.
Я замолкаю на мгновение, затем протягиваю руку за кусочком, но он убирает его за пределы моей досягаемости. Он хочет меня накормить? Жар приливает к моим щекам, но также и между бедер. Ради всего святого, это всего лишь пицца, но что-то в том, что он кормит меня, кажется таким... интимным.
Я откусываю кусочек, не сводя с него глаз. Подо мной его член шевелится в брюках, и я инстинктивно прижимаюсь к нему бедрами.
— Плохая девочка, — рычит он. — Сначала поешь. Тебе позже понадобится энергия.
Мой пульс учащается, и хотя это звучит скорее как угроза, чем обещание, я обнаруживаю, что не могу дождаться того, что будет позже. Я откусываю ещё один большой кусок, желая покончить с пиццей и вернуться к этому загадочному позже.
— Итак, эм. Что именно влечет за собой мое похищение?
Рот Анджело кривится.
— Я не слишком уверен. Я вроде, как новичок во всей этой истории с Капо.
— Хмм. Значит, я твоя первая пленница?
— Ммм, — бормочет он, наблюдая за мной с мрачным весельем.
Я снова извиваюсь, на этот раз, скользя по всей длине его эрекции. То, как дергается его челюсть и на мгновение закрываются глаза, заставляет меня почувствовать, что у меня есть вся власть в мире. Его рука сильнее сжимает мое бедро, и он издает тихое шипение.
— Я не думаю, что ты должен быть таким нежным со своей пленницей.
Он зажимает язык зубами.
— Нет?
Я откусываю ещё кусочек.
— Нет, — бормочу я сквозь жевание. — Не думаю.
Он наблюдает, как я доедаю ломтик, и скармливает мне другой в тишине. Когда я закончила, его глаза прошлись по всему моему телу, его челюсть задумчиво дергается.
— Знаешь, я думаю, ты права.
— По поводу чего?
— По поводу того, что я слишком мягок, — он хватает меня за пояс спортивных штанов и приподнимает. Коробка с пиццей опрокидывается на пол, когда он перекидывает меня через плечо и выбегает из гостиной.
— Что ты делаешь?! — визжу я, игриво колотя кулаками по его спине.
— Приковываю тебя к своей кровати, — рычит он, сильно шлепая меня по заднице. — Это кажется более уместным, не так ли?